Святая юность

Все его чувства понимал брат его, маленький князь Глеб. Сидя при брате, любил он слушать, как тот читает жития святых, и вместе с ним молился; братья были неразлучны, и было что-то высокое и трогательное в этой дружбе старшего и младшего – трогательной привязанности Глеба к Борису и необычайной заботе Бориса о Глебе.

Будучи еще совсем молодым, князь Глеб созрел душой – он был чрезвычайно добр и кроток, в милосердии своем подражал он отцу своему.

Равноапостольный великий князь Владимир чрезвычайно любил нищелюбие: он принимал убогих на своем княжеском дворе и кормил их; рассылал искать по домам больных и беспомощных, таких, которые сами не могли прийти к нему, и посылал им на телегах съестные припасы; и вот эту черту отца своего унаследовал и князь Глеб. Любимыми его гостями были сироты и вдовы.

Счастлива была жизнь благоверных князей. В те годы на свежую глубокую душу русского народа падала благодать Христова учения, и эта душа, ликуя, раскрывалась навстречу благодати. Чистой жизнью своей первые русские христиане сияли перед Богом так же, как сияют на весеннем солнце колышки выбившейся травы на лугах.

Жизнь Христа и смерть Его на кресте производили на братьев впечатление столь глубокое, что сами они желали принять муку… И эта мечта их сбылась. После смерти их отца брат их Святополк подослал к ним убийц, и они предали мученически свой дух.

Молодые, они мало успели сделать для родины, и рано были отозваны благоверные князья к Богу. Но посмертными явлениями они доказали, что они служат России своими молитвами у престола Божия.

В ночь перед тем днем, когда благоверный князь Александр разбил на берегах Невы шведов, один из его военачальников был свидетелем чудного явления.

Он провел всю ночь на берегу в молитве. Уже стало светать. Тогда по широкой поверхности реки пронесся шум и показалась плывущая ладья; весла тихо ударялись по волнам; гребцы были одеты как бы мглой. Посреди ладьи стояли первые князья-мученики, сыновья равноапостольного Владимира – Борис и Глеб. И сказал Борис: «Брат Глеб, вели грести спешно, да поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославину».

Затем в ночь перед знаменитой Куликовской битвой, которая положила начало освобождению России от монгольского ига, было такое таинственное видение. В небе показалось несметное темное ополчение. Но затем явились два светлых юноши, его секущие с криком: «Кто вам велел погублять отечество наше?»

В светлых этих юношах великий князь Димитрий Донской признал святых благоверных братьев, князей Бориса и Глеба.

Детство и юность преподобного Феодосия Киево-Печерского, отца русского монашества

(Память 3 мая)

Есть в России чудный город, равного которому по красоте не сыщется, быть может, во всем мире.

Город этот – старый Киев, с именем которого связано начало православия на Руси.

Великий князь Владимир Киевский уверовал во Христа и, приняв крещение в Царьграде, крестил в водах Днепра свой город.

Пышным цветом процветала на русской ниве православная вера, и при первых преемниках Владимира основалось в Киеве чудное монашеское гнездо; в этом гнезде нашли себе приют те русские люди, которые жаждали подвигов исключительного, полного отречения от мира, жестокой жизни во имя Христа, понесшего на земле одну муку.

Это монашеское гнездо был Киево-Печерский монастырь, основанный преподобным Антонием и утвержденный вместе с ним преподобным Феодосием.

Уроженец Черниговского края, преподобный Антоний начал иночествовать на знаменитом своей монашеской жизнью Афоне и оттуда пришел в Киев; на берегу Днепра обрел уединенную пещеру, в которой, по преданию, подвизался митрополит Киевский Илларион, и в этой пещере первый раз начался русский подвиг иноческой жизни; к нему стали присоединяться другие люди одного с ним духа. Обитель процвела, пользуясь поддержкой и уважением киевских князей и всего населения.

Киево-печерские иноки явили примеры величайшей добродетели; некоторые из них, выходя из обители, проповедовали Христа диким племенам, погруженным во тьму язычества.

Монастырь укреплялся рядом дивных чудес Богоматери. Он возрастал вокруг чудотворной иконы Киево-Печерской. Эту чудную икону Сама Владычица вручила в Царьграде двенадцати зодчим, которых Сама уговорила строить Ей в русской земле храм.

Теперь, когда богомолец, побывав в дивной строением и величием своим так называемой Великой церкви Киево-Печерской лавры, послушав стройного и особенного пения монастырского хора, спустившись во мрак пещер, где почивают нетленными в живом сне своем киево-печерские преподобные иноки, когда он, выйдя под горячее солнце благодатного Киева, посмотрит на невыразимо прекрасную картину днепровской долины, над которой встает Киево-Печерская лавра, – тогда в душе его отдадутся чувства здесь поживших и потрудившихся людей и вспомнит он благостного, самоотверженного слугу Божия Антония и с ранних лет пламеневшего к Богу, великого и несказанно усердного, чудного преподобного Феодосия.