Святая юность

Услажденная любовью Христовою, безмерно счастливая, в юной ревности своей Христина начала по очереди разбивать золотых и серебряных идолов, и куски металла, выброшенные ею ночью, проходящие мимо их дома подбирали поутру.

Урбан, наконец, узнал о том, как обращается с идолами его дочь, и ярость его как ревностного язычника была несказанна. Разгневанный, он казнил приставленных к дочери рабынь, а Христину, которая бесстрашно исповедовала себя христианкой, велел избичевать и бросить в темницу. На другой день он сел всенародно судить ее – не как дочь, а как оскорбительницу богов.

На суде Урбан сперва стал ласково говорить с дочерью, чтобы она загладила свой грех перед богами. Когда же Христина отвечала отцу, чтобы он не называл ее дочерью, так как между ними нет ничего общего, игемон в ярости велел отроковицу обнажить и строгать острым железом.

Муки ожесточались. Плоть падала кусками, так что видны были кости. Мученица молчала. Наряду с невыносимыми телесными страданиями в душе ее была тайная сладость. Она переживала вновь минуты единения своего со Христом – те минуты, когда Ангел, посланный с неба, укреплял ее тайным богопознанием. Ни огонь, на котором ее жгли, ни кипящее масло, которым ее поливали, не вырвали из уст ее крика страдания, и Ангел, невидимо представший, облегчил ее муку… И вдруг вырвалось из костра, на котором ее пытали, громадное пламя и опалило до тысячи язычников…

Ночью в темницу, куда она была брошена, явился ей Ангел Господень, исцелил ее от язв, сделал ее здоровою всем телом и напитал ее принесенною с собою пищею. И она в радости славословила Бога.

На другой день ее посадили в лодку и недалеко от берега, на глубоком месте, навязали ей на шею тяжелый камень и бросили в водную бездну. Но Ангел принял ее на свои руки, отвязал камень от шеи, и святая, поддерживаемая руками бесплотного руководителя, шла по водам, как посуху. И море послужило ей купелью святого крещения. И облако светлое осенило ее тогда, и глагол прозвучал свыше, призывая на нее по чину святого крещения имя Святой Троицы, и видела она явившегося ей Господа, изрекшего к ней радостные слова.

Когда Христина предстала пред отцом, он не мог долго опомниться от ужаса, видя мученицу, явившуюся к нему из бездны морской. Он уже дал повеление на другой день казнить ее, как в ту же самую ночь коса смерти внезапно прервала его жизнь.

Отроковицу Христину мучил игемон, прибывший на смену Урбану, но мученица и тут пребыла твердой в исповедании пресвятого имени Иисуса Христа и сокрушила идола Аполлона. Когда пал идол, оказался мертвым и игемон, и тут обратилось ко Господу до трех тысяч язычников.

И еще новый был послан игемон в Тир, Юлиан. Пять дней палил он святую мученицу в великой печи. Но Бог, сохранивший отроков в пещи вавилонской, сохранил и Христину. На нее были выпущены ядовитые змеи, но не повредили ей, и, по слову ее, расползлись по пустынным местам. Ей отрезали груди, отрезали язык, и, наконец, было велено воинам пронзить ее мечами. Такую силу показал в ней Бог, что три лютых мучителя не могли одолеть единой той отроковицы…

Преподобная Евпраксия-девица, юная инокиня

(Память 25 июля)

Во дни благочестивого царя Феодосия Великого в Царьграде среди знатнейших бояр блистал родственник царский, именем Антигон. Мудрый и разумный в слове и в деле, дававший царю всегда добрые советы, он был сострадателен к людям, милостив к нищим, охотно подавал всем просящим, и царь его любил не только как своего родственника, но и как благочестивого христолюбца и доброго советчика.

Антигон был так богат, что, кроме царя, не было никого, кто был бы равен ему в богатстве. Он взял себе в замужество прекрасную девицу, также родственницу царскую, именем Евпраксия, благочестивую, богобоязненную, приверженную к Церкви, со слезами молившуюся Богу и подававшую много драгоценных даров храмам на украшение святыни Господней.

У этой благочестивой четы родилась дочь, которую они назвали по имени матери Евпраксией. Вскоре по рождении ее супруги согласились жить безбрачно, как брат с сестрой, помня слова апостола: «Да будут имущие жен как не имущие и радующиеся об имениях своих как не радующиеся, ибо преходит образ мира сего». Согласились супруги также между собою раздавать свое богатство на дела христианские. «Возьмем ли, – говорили они, – что во гроб? Раздадим с добрым намерением нищим, чтобы помолились за нас Господу Богу».

Только год пожил Антигон такой жизнью и скончался. Царь и царица оплакивали его, а после погребения его стали утешать Евпраксию. Но она, подняв с земли дочь свою, положила ее им на руки и, упав к ногам их, с рыданием говорила им: «В руки Божии и ваши передаю я эту сироту, в память родственника вашего, Антигона, примите ее и будьте ей вместо отца и матери…» Прослезились многие, слышавшие эти слова, плакали сами царь и царица.

По прошествии четырех лет царь обручил девочку, еще малого ребенка, со знатнейшим юношей, сыном сенатора, который должен был ждать ее, пока она подрастет.