Святая Русь - Княгиня Мария

Мария Михайловна сошла из возка и перекрестилась на золоченые купола владимирских собров. Конечно же, княгиня утомилась за дальнюю зимнюю дорогу, но она не подавала и виду. Ей надо быть сильной, тем более, сейчас, когда она должна вступить во Владимир. Сей город, со дня его основания, никогда не был дружелюбным к Ростову Великому. Сколь раз его дружины подступали к древнему городу, разоряли и сжигали окрестные села и деревеньки, но каждый раз были биты ростовцами. Сколь зла принесли Ростовскому княжеству Юрий и Ярослав Всеволодовичи!

Ныне сидит во Владимире сын Ярослава – двадцативосьмилетний князь Андрей, младщий брат Александра Невского и двоюродный брат Василька Константиновича. Что принесет встреча с ним? Неудача чревата большой бедой для Руси, поэтому надо приложить все усилия, чтобы переговоры завершились успехом. Другого итога для Марии не существует. Пока ехала к Андрею Ярославичу, она много и напряженно думала: какие подобрать веские слова к гордому, зачастую, непредсказуемому князю, и она, казалось, нашла их, хотя и понимала, что может произойти любая неожиданность, коя сломает тщательно разработанный план. Уж слишком громадная ответственность сейчас лежит на Марии: в ее руках – судьба Руси.

Неждан Иванович глянул на сосредоточенное лицо княгини и участливо молвил:

- Ничего, Мария Михайловна. Все-то сладится. Перед тобой, матушка княгиня, никакая крепость не устоит.

- Твоими бы устами, Неждан Иванович, - улыбнулась краешками губ Мария, и на душе ее посветлело. Нравился ей боярин Корзун, всегда нравился. Семнадцатилетней девушкой она приехала с Васильком из Чернигова в Ростов, и после же первого знакомства с юным боярином (они оказались одногодками), Мария молвила супругу:

- Неждан, мнится мне, человек умный и добрый. Такой молоденький, а уже в боярском чине ходит. Это ты его, Василько, так возвеличил?

- Корзун – весьма толковый человек. Он молод годами, да стар умом. Это ты верно подметила. Думаю, настанет время, и он будет моим ближним советчиком.

Так и получилось…

Самого города, кроме сверкающих на солнце крестов и куполов, еще не было видно. Для этого надо было спуститься в лощину, проехать левым берегом Клязьмы и вновь подняться на холм. Вот тогда-то и предстанет во всей красе Владимир на крутом откосе Поклонной горы.

Так когда-то было. Ныне же, после лютого татарского вторжения, город «во всей красе» не предстал. Всюду виднелись следы губительного разрушения, и всюду шла стройка: возводились новые деревянные стены, башни и проездные ворота крепости, рубились избы, купеческие и боярские терема. Каменные Успенский и Дмитриевский соборы, и некоторые храмы, хоть и были разграблены, но чудом уцелели. Главная же святыня Владимира была вдобавок осквернена. Все женщины, в том числе княгиня Агафья, и даже малолетние девочки, укрывшиеся в храме, были жестоко обесчещены двумя сотнями «окаянных и безбожных татар». Трижды освящали Успенский собор заново, но злодеяния ордынцев из памяти людской никогда не выветрятся.

«Господи! Неужели князь Андрей вновь навлечет на Русь беду?» - в смутной тревоге дрогнуло сердце Марии.

Перед Золотыми воротами уцелевшего белокаменного кремля, ростовское посольство было остановлено караульными сторожами.

- Кто такие? – строго вопросил пожилой страж в распахнутом полушубке, под коим виднелась кольчужная рубаха.

К стражу подъехал Корзун.

- Из Ростова Великого едет к великому князю Андрею Ярославичу княгиня Мария Михайловна. Доложи!

Десятник неторопливо, покачивая широкими плечами, подошел к возку и хотел, было, открыть дверцу.

Неждана Ивановича покоробило: такой дерзости в Ростове не увидишь. Корзун наехал конем на караульного, сурово прикрикнул:

- Прочь от саней! Аль тебе, страж, слова моего не достаточно? Немешкотно доложи князю!

Строгий вид боярина заметно остудил караульного. Он пожевал мясистыми губами и кивнул одному из стражников:

- Доложи дворецкому, Фролко.

Обычно невозмутимый Неждан Иванович, вспылил:

- Ты что, оглох?! Самому князю!

Но нагловатый страж лишь развел руками:

- Никто не волен войти к великому князю без дозволения дворецкого. Таков приказ самого Андрея Ярославича.

- Да так ли? Ну чисто пень!

Корзун аж за плетку схватился, но его вовремя остановил спокойный голос княгини:

- Охолонь, Неждан Иванович. Здесь, знать, свои порядки.

Возок, миновав Золотые ворота, вскоре остановился подле белокаменного дворца, кой также остался невредим. (Хан Батый не захотел тратить время на разрушение «гнезда» великого князя: он берег стенобитные орудия и каменные глыбы для более важных целей).

Дворец же был великолепен. Искусные русские мастера выложили его из белого тесаного камня, с необыкновенно затейливой резьбою и прилепами. Особенно красочно выглядели узкие, соразмерно расположенные окна дворца, с множеством цветных стекол, кои, как семь цветов радуги, переливались на полуденном солнце.

Привлекало внимание высокое белокаменное крыльцо с точеными округлыми балясинами и двумя гривастыми каменными львами, обращенными головами друг к другу.