Святая Русь. Книга 1

Странным образом мыслители нашего времени, которые пишут о том, что-де Литва XIV столетия обогнала Русь в развитии своем (невзирая на то, что плачевные последствия жадных завоевателей Гедиминовичей у них у всех на глазах!), странным образом даже не видят, не понимают, что строить можно и нужно лишь то, что найдет твердое продолжение во времени и не исчезнет с жизнью создателя своего! Во всегдашнем и неисходном трагическом противоречии смертного человеческого «я», в неизбежной гибели вот этой бренной, данной на время плоти, этого сознания, воли, жажды действования и бессмертия рода, бессмертия вечно меняющейся, но вечно повторяемой в поколениях жизни человеческого племени (этноса, нации, а в пределе — всего человечества), в вечном этом противоречии и в вечной борьбе тот, кто основывает свои усилия на «я», на личном и смертном, выигрывает лишь на краткий срок, именно на срок, отмеренный ему как смертному, много ежели еще и его ближайшему потомку. Но затем, но после и неизбежно побеждает тот, кто работал на грядущее, чьи усилия были направлены не к самоутверждению, но к утверждению соборного начала, соборной духовной целостности. И опять — не самою ли яркою стезею подобного, жертвенного, за други своя подвига оказалась стремительно краткая в земной жизни (всего полтора месяца от Нагорной проповеди до Голгофы) и властно продолженная в века, вот уже и два тысячелетия не угасающая стезя и подвиг Спасителя?

Ольгерд, впрочем, умел себя ограничить. Он не рассорился ни с Кейстутом, ни с Любартом и тем сохранил в целости Литву. При своей жизни!

У великого Гедимина было семь сыновей. Утеснив одних, расправившись с другими [Знаменитый московский воевода, выходец с Волыни, князь Дмитрий Боброк, по многим данным, был тоже родом из Гедиминовичей. Возможно, Кориатович, и тогда сестра Дмитрия была выдана за него еще в бытность Боброка у себя на родине. Кстати, тогда устраняется недоумение с сестрами князя Дмитрия. Похоже, что сестра у него была одна, и, следовательно, это та

же сестра, что была выдана за «Кориатовича» (Боброка?). Впрочем, Боброк может быть и потомком русских, волынских князей. Вопрос неясен и трудно разрешим по имеющимся источникам.], создав, наконец, тройственный союз из себя, Кейстута и Любарта, властно перемещая из волости в волость племянников — Наримонтовичей и Кориатовичей, Ольгерду удавалось до времени и с чрезвычайным напряжением сил удерживать в целости это огромное государство, в котором порядка было еще меньше, чем в Золотой Орде, и только растущая литовская энергия, растущая «пассионарность» до времени спасала великую Литву от катастрофы.

Но и те силы были уже на пределе. Волынь в споре с объединенными силами Венгрии и Польши была почти потеряна. Владимирская Русь, устояв в ратном споре с Ольгердом, готовилась сама перейти в наступление. Подчинить Новгород со Псковом литовской власти так и не удалось. Борьба с немецким Орденом по-прежнему поглощала все силы Литвы, и по-прежнему у растущего юного государства не было союзников ни на Западе, ни на Востоке: ибо на предложенный москвичами союз с великим князем Дмитрием Ольгерд не пошел, не желая отступаться от Северских земель, Смоленска и Новгорода со Псковом, а найти союзника на Западе также не мог, ибо немцы претендовали на овладение жмудью, а Польша с Венгрией требовали себе Волыни и Галича.

И, сверх того, все трудней и трудней было противостоять совокупному натиску двух христианских церквей, почти уже крестивших население Вильны, — православию и папскому католическому престолу. И при этом еще у Ольгерда было от двух его жен уже двенадцать потомков мужского пола, двенадцать князей, каждый из которых мог претендовать на вышнюю власть. И у Кейстута от Бируты было шесть сыновей. А еще подрастали племянники и дети племянников… Так о чем ты думал, Ольгерд, умирая?! Что оставлял за собой?

А думал Ольгерд, и тут мы вряд ли ошибемся note 5, не о целости государства, не о праве наследования, не о религиозном объединении земли — думал он о том, как завладеть польским троном, на котором не осталось наследников мужеского пола. Ибо Казимир Великий не оставил сына, а наследовавший ему Людовик Венгерский также сыновей не имел и на сейме в 1374 году добился от польской шляхты обещания передать польский престол одной из своих двух дочерей; причем младшей из них, Ядвиге, будущей королеве польской, шел в ту пору всего лишь четвертый год!

И вот тут и пора подумать, почему Ягайло столь долго не был женат, чего ждал, и на что рассчитывал его покойный отец, получивший, как помним, свой первый и главный удел Витебск в результате именно такого удачного династического брака с наследницею Витебского княжеского стола?

Ну а принятие католичества… Получая в 1318 году Витебск в приданое за первой женой, Ольгерд крестился, оставшись однако, язычником. Он крестил всех своих сыновей, но православными стали из них лишь некоторые.