Святая Русь - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

«Васютка, Васенька, Василек. Какой же ты хороший! Таких людей, кажись и на белом свете не бывает. Ну, всем взял Васенька. И красотой, и умом, и сердцем отзывчивым. Любит он ее, всей душой любит… А ведь совсем недавно пережила такие отчаянные, безысходные дни, что жутко вспомнить. Билась, как рыба об лед, ни на что доброе уже ни надеялась. И вдруг… вдруг случилось неожиданное. Явился Васютка, как красное солнышко, и всё круто переменилось. Теперь сердце ее ликует, от несказанной радости ей хочется обнять всех людей и закричать:

— Я счастлива! Я очень счастлива! Я люблю своего Васеньку!

Теперь каждый день они, прижавшись друг к другу, сидели в огородце под яблоней. Васютка нежно гладил ее волосы, так же нежно глядел в ее большие, сиреневые очи и мягко, задушевно говорил:

— Люба ты мне, Марьюшка. Это сам Бог тебя ко мне послал. Уж так люба!

— И вправду Бог, Васенька. Никогда не чаяла тебя встретить. И вдруг, как снег на голову. Теперь только о тебе и думаю. И ты мне люб. Очень люб, Васенька!

Иногда, насидевшись под яблоней, Васютка говорил:

— Шибко приглянулся мне город твой, Марьюшка. Но многое я еще не видел. Может, еще куда-нибудь сходим?

— Отчего ж не сходить, Васенька? Да я с превеликой радостью.

И они, под любопытные взгляды жителей города, бродили то по Переяславлю, то спускались к Плещееву озеру, то поднимались на Ярилину гору, где любовались на летний терем, возведенный еще великим князем Александром Невским.

— Доброе место выбрал Александр Ярославич. Тятенька мне сказывал, что ему довелось побывать в этих хоромах. С самим-де Невским толковал.

— Повезло твоему тятеньке. Большой он у тебя человек… А вот я лишь из толпы Александра Ярославича видела, также и сына его, Дмитрия.

— Что народ о молодом князе сказывает?

— Хулы не слышала, Васенька. Отважный-де князь и крутой. Боярам от него не сладко. Кое-кто из них ропщет. А Дмитрий Александрович весь в батюшку своего покойного.

— Любо слушать. С таким князем Переяславль не пропадет. Вот и тятенька мой как-то о князе добрые слова сказывал… Ныне он аж в Литву с боярином Корзуном к королю Воишелку уехал по делам посольским. Давненько уехал. Не ведаю, вернулся ли домой.

— В Литву? — ахнула Марийка. — Да она, чу, ныне на русские земли нападает. А про короля Воишелка говорят, что он лютей самого злого ордынца. Страшусь я за твоего тятеньку.

— Ничего, Марьюшка. Послов, чу, в западных странах не трогают. Это тебе ни ордынцы и не половцы. Степняки порой никого не щадят.

— Дай-то Бог тятеньке твоему целым и невредимым вернуться, — перекрестилась Марийка.

Налюбовавшись пригожими местами города, они возвращались под свою яблоню, где уже, не стесняясь зевак (огородец Гришка Малыга, как и любой рачительный хозяин, окружил высоким сплошным забором из жердей), вновь прижимались друг к другу, целовались и говорили нежные слова. Они забывали даже про обед.

Из избы выходила Авдотья и звала:

— Поснедали бы, молодые.

— Идем, тетя Авдотья, — отзывалась Марийка, а сама вновь тянулась к своему возлюбленному.

Глава 10 ВРАЖЬИ ЛАЗУТЧИКИ

Как-то Васютка и Марийка оказались неподалеку от Тайницкой башни. Проездные ворота в ней отсутствовали, поэтому многие годы (за исключением крепостных смотрителей) к башне никто не ходил, и она вся поросла кустарником, бурьяном и луговыми цветами. На земляном валу, в северной его части, сохранялся неширокий разрыв. Здесь внутри вала и был водяной тайник для выхода к реке Трубеж.

— Погодь, Марьюшка, — молвил Васютка и полез в заросли, намереваясь добыть для невесты букетик цветов. Начало сентября было на редкость солнечным и теплым, и некоторые цветы еще не осыпались и не увяли. (Сказывалась близость воды).

В зарослях Васютка услышал, как у самой крепостной стены трескуче хрустнула ветка кустарника.

«Человек, — тотчас определил купец. — Но что ему понадобилось у Тайницкой башни?»

И он пошел на звук хрустнувшей ветки. Успел заметить, как у бревенчатой стены незнакомый человек поспешно скручивает в свиток бумажный столбец[94]. Господи, да это тот самый высокий, широкогрудый немец с сухощавым лицом и русой бородкой, на коего несколько раз оглядывался купец Бефарт, у которого он, Васютка, закупал товары.

Васютка смело двинулся на немца.

— Что ты тут делаешь, иноземец, у Тайницкой башни, и что за столбец в твоих руках?

Вернер сунул бумагу за пазуху суконного кафтана и, выдавив на лице простецкую улыбку, на ломаном русском языке произнес:

— У меня схватал шифот.

— По нужде, значит, прихватило? Лжешь, иноземец. А ну покажи столбец!

Но Вернер плотно застегнул оловянные пуговицы кафтана, глаза его приняли суровое выражение.

Все сомнения у Васютки отпали: перед ним стоял лазутчик, кой наверняка срисовывал Тайницкую башню.

— Не покажешь — силой возьму.

— Не возьмешь, — жестко выдавил Валенрод.

Васютка подступил к иноземцу и обеими руками, с силой разорвал застежки кафтана, и тотчас кто-то сзади обрушил на его голову могучий удар. Васютка рухнул на землю и потерял рассудок.

— Молодец, Бертольд Вестерман, — поблагодарил Вернер. — Но, кажется, ты убил этого купца.