Святая (СИ)

- Да ты что, - запрыгала она перед Тимуром как маленькая куропатка перед псом, норовящим разорить гнездо, - да ты совсем ополоумел - ребенка МОЕГО бить! Да кто тебе разрешил!!! Как ты додумался! Да что там за грех такой: ну шампунь заменила, ну и что! Ну давай теперь и меня побей! Как будто от твоего битья что-то изменится!

Рыдая она схватила Машку, обняла и прижала ее голову к себе чуть ли впервые в жизни, так жалко стало девчонку. Машка тоже затряслась, зарыдала, занюнилась.

- Лучше бы семье такой шампунь привез, бедный ребенок и не стал бы ничего переливать! Ей ведь тоже хочется красивый шампунь, а не жидкое мыло! - Евпраксия взвизгнула.

- Мама, не трогала я этот ваш шампунь, - Машка в тон Евпраксии повысила голос до визга, - не трогала! Это все Милка, я же говорила папе, что это она, больше некому!

- Врешь, - Милочка оторвала взгляд от телевизора и негодующе ткнула в Машку пальцем, - нагло врешь! Напакостила - отвечай!

- А других вместо себя подставлять - последнее дело, - мрачно пробасил Тимур, - вот за это и получила. Теперь прощения проси!

- Не буду прощения просить!!! За что!!! - Машка завопила так, что голос сорвался, и она засипела, схвативши двумя руками за горло, - не буду... х-х-х... не делала х-х-х... не буду... Милка... х-х-х... гадина...

- Нехорошо сестру старшую оскорблять, - Евпраксия поджала губы в нитку и брезгливо выдавила из себя, - на отца кричишь, на сестру, на меня. Постой в углу, извинись за свое поведение, и будем считать что все забыто.

- Не буду... Это НЕ Я... - Машка пыталась кричать, но только отчаянно сипела, -- Х-х-х...гадина...

- Ты вот что, язык свой поганый прикуси, - как ни старалась Евпраксия сдержаться, не смогла, - не смей сестру оскорблять, она этого не делала!

Машка поперхнулась и замолкла. Евпраксия поймала на себе ошарашенный взгляд Тимура, мол откуда знаешь?

- Ну не могла она, - рявкнула Евпраския, - чего смотришь так? Не могла, руку на отсечение даю!

- А-а-а, - засипела снова Машка, - х-гады-ы-ы, х-гады-ы-ы...

Сделать было ничего невозможно, ее трясло, красное вспухшее лицо было перемазано соплями, и искажено гримасой ненависти и горя.

- Х-х-х...гады...

Тут бы и ангел не выдедержал, и Евпраксия взорвалась:

- Обзываешься? Стой в углу, пока не образумишься!

Машка застучала ногами, брыкнулась на пол и забилась.

- Истеричка, - выдохнула с презрением Евпраксия, - я тебе помочь пыталась! А ты такое развела! И из-за чего! Из-за шампуня какого-то!

- Это все ты виноват, - прошипела она на ухо склонившемуся над Машкой Тимуру, - видишь что значит детей бить! Кто тебе разрешил? Наказали бы иначе!

- Маша, Машенька, - сладко проговорила она и погладила Машку по голове, - папа ошибся, прости его. Он просто не знал, что это я такой шампунь купила и разлила его по баночкам!

Все решили, что Евпраксия несет чушь, чтобы успокоить одуревшую от истерики Машку. Даже сама Машка подняла лицо и открыв слюнявый рот посмотрела на Евпраксию.

- А... а почему тогда сразу не сказала? - выдохнула она.

- Забыла, - ласково улыбнувшись, ответила Евпраксия, и прижала Машкину голову к своему плечу, - ну вот выскочило из головы, и все. Заработалась, столько проблем.

Она сделала рукой знак Тимуру: молчи.

- Да?... - прошептала Машка, - а меня папа побил. И сестра ругала. И ты... - и Машка опять всхлипнула, - Как я от вас устала... - заявили она вдруг ставшим сонным голосом, - устала я...

И снова заплакала, но уже тихо и безнадежно. Здоровая была, дылда. Но все-таки еще всего десять лет.

- Ну так и иди, отдохни, поспи, - Евпраксия приобняла Машку и повела ее в детскую, - иди, маленькая.

Руки у Машки болтались как плети, и шаги были неуверенные, как будто она только что встала на ослабшие ноги после болезни.

Вернувшись из детской Евпраксия развела руками.

- Ребенок. Сделала и забыла.

- А так бывает? - недовольно сказал Тимур, - Значит, делай что хочу и ненаказанным будь?

- Ты что, с детьми соревноваться решил? - налетела на него Евпраксия, - Это не твои работяги! Возбудимость высокая, потому что ребенок! Сделала и забыла, да, так бывает! Ты с ребенка как со взрослого решил спрашивать? Да чтоб не смел пальцем МОЮ дочь трогать, слышишь! Ишь ты! Да, обыкновенная она, все детские выкрутасы при ней, не Милочка. Но это МОЯ дочь и Я НЕ РАЗРЕШАЮ ЕЕ БИТЬ! Я буду решать! Перерастет она! И чтоб не напоминал даже об этом! Никогда! Не будет она больше этого делать, понял?

Тимур было что-то недовольно проворчал о неправильном воспитании, но Евпраксия цыкнула так, что он поднял руки: сдаюсь, мол. Никому не уступающий на работе, дома он пасовал перед натиском Евпраксии. Но она знала: если он на самом деле разозлится, то она ничего уже не сделает, ни криком, ни слезами. Танком не сдвинуть.

Машки купили московские конфеты в коробке, и она со всеми помирилась. Но трещинка осталась, и чем старше становилась Машка, тем чаще ей казалось, что мать просто выгородила гадину Милку. Как такое можно было? Старшие, взрослые, просто свалили на нее свой грех. Необходимость любить сестру и невольная неприязнь сочетались причудливым образом.