Святилище

– Верные солдаты Рима, уважаемые граждане Могонтиакума! – воскликнул офицер, красный цвет каймы тоги которого выдавал в нем трибуна. – Мы собрались здесь сегодня, чтобы почтить память нашего любимого полководца Друза, о потере которого мы все еще скорбим. Он бы гордился только что прошедшим забегом! До самого конца казалось, что люди из каждого легиона на Рейне могут вырвать победу. Однако один солдат коснулся надписи Друза раньше остальных. Этот человек – Фуско из Двадцать Первого легиона «Рапакса». – С размаху он возложил венок на голову Фуско.

Дальше по холму часть толпы начала скандировать: – Ра–пакс! Ра–пакс!

Однако, аплодисменты остальных зрителей были отрывочными – их товарищи проиграли, и их ставки были напрасными. Следующее, о чем они думали, это достать побольше вина, или женщин, или и то, и другое. Сегодня был день отдыха для местных солдат, и они должны были максимально его использовать.

– Молодец, Фуско! – пробормотал Тулл, ухмыляясь при мысли о выигрыше, который он получит. Шестьсот динариев были значительной суммой, достаточной, чтобы накормить и напоить его, как трибуна, не говоря уже о центурионе. Идея купить лошадь для остальной части его путешествия в Ветеру теперь стала реальной, а не причудливым желанием, как это было раньше.

– Вы за «Рапакс», господин? – спросил легионер, стоявший перед ним.

– Да. – Тулл спохватился. – Ну, я служил там, недавно оптионом. Меня перевели центурионом в Восемнадцатый.

Значение этого движения не ускользнуло от солдата, чьи глаза расширились: – Прошу прощения за мое поведение, центурион, когда ты, вы ... – голос его дрогнул.

– Когда я отрыгнул тебе в ухо! – Тулл рассмеялся. – Признаюсь, это было немного грубо.

– Вовсе нет, господин, – запротестовал солдат, его румянец усилился.

– Не бери в голову – велел Тулл. – Лучше, скажи мне, здесь есть приличная забегаловка?  Места, которые я здесь видел, хуже, чем самые мерзкие заведения в Кастра–Реджина.

– Я вас понял, господин. Вам нужен «Сноп пшеницы»,  – солдат указал на Могонтиакум. – Отправляйтесь в центр города. Недалеко от ворот есть большой перекресток. Вам нужна улица, ведущая к реке, и храм Великой Матери и Исиды. Обратите внимание на пару ванночек с проточной водой, украшенных фавнами. Это напротив них. Его лицо расплылось в улыбке, когда он поймал серебряную монету, которую бросил ему Тулл. – Благодарю вас, господин!

– Чтобы помочь утопить твои печали. Пусть твой Либералис преуспеет в следующем году. – Тулл зашагал в сторону города. Забрав свой выигрыш, он посетит святилище двух богинь, известное во всем регионе. Только после этого он пойдет в «Сноп пшеницы».

У него было уверенное чувство, что он хорошо проведет ночь.

Тулл поправил рукава своей шерстяной туники в том месте, где они выглядывали из–под кольчуги, и взял в руки шлем. Он поставил его на полку у двери букмекерской лавки, когда вошел. Он надел его и завязал ремень на подбородке: шлем не мог ничего защитить, когда его держали под мышкой. Позади него из–под обломками стола застонал букмекер.

Тулл бросил на него желчный взгляд: – Считай, тебе повезло, что я только сломал тебе только нос, ты, вороватый ублюдок. Ты действительно думал, что сможешь смыться, не заплатив мне мои деньги?

У букмекера хватило ума не ответить.

«По правде говоря, – подумал Тулл, – он был уже близкок к этому». Если бы он прибыл на дюжину ударов сердца позже, букмекер успел бы запереть свою дверь и исчез на запруженных улицах. Так как из их предыдущего разговора он знал, что Тулл всего лишь проездом через Могонтиакум. День или два отлежавшись на дне, и он ушел бы, не заплатив ему его шестьсот динариев. Однако боги улыбнулись Туллу. Вместо этого дурак получил взбучку и отдал все причитавшиеся ему деньги. Всякое сочувствие, которое Тулл мог испытывать к бедственному положению этого человека, сумма обескуражила бы его, и он заскулил бы, исчезло при виде сверкающие ауреи в сейфе, спрятанные на дне. Золотые монеты были еще не так распространены, но у букмекера их было с несколько десятков. Тем не менее, Тулл взял только то, что ему причиталось, – двадцать четыре аурея.

Бросив последний взгляд на букмекера, чтобы убедиться, что тот не думает всадить клинок ему в спину или попытаться последовать за ним, Тулл вышел на улицу. Его планы изменились. Потасовка вызвала у него сильную жажду. Посетить святилище можно и попозже, после того как он выпьет немного вина. Вместо того чтобы звякнуть кошельком, поверив вес, который мог привлечь нежелательное внимание, он осторожно положил на него руку. Его вес, оказался гораздо существеннее, чем обычный, и Тулл вздохнул с огромным удовлетворением. «Молодец, Фуско, – подумал он. – Ты прославил «Рапакс», и я горжусь этим.»