Святилище

— Однажды утром мы были на перекличке, и надзиратели рассердились, потому что кто-то что-то украл. Я не могу вспомнить что именно. Они решили преподать нам урок. Они начали беспорядочно стрелять в людей, выстроенных в линию, просто чтобы посеять ужас и показать, что они были главными. Я шатался, больной и слабый, и я знал, что они выберут меня. Хешель тоже, так что он, он…

Малачи остановился и, казалось, пытался отдышаться. Я закрыла глаза и стала дышать вместе с ним.

— Он поднял шум, кашляя и тяжело дыша, и отвлёк их, привлекая внимание на себя. А они…

За мгновение до того, как он снова заговорил, я крепко держала его. Его глаза были сухими, но выражение лица отражало боль воспоминаний.

— После этого я и представить себе не мог, что будет дальше. Моя смерть всё равно казалась неизбежной. Я знал, что все мы умрём. Я был зол. Это было не то место, где я должен был закончить. Я был силён. Мой брат был силён. Мы были образованны. У нас были деньги. Мы были хорошими парнями. Но вот только нас убивали, как скот. Я не видел выхода, а без брата у меня не было сил продолжать путь. Я бросился на забор через два дня после того, как Хешель был убит. — Он грустно рассмеялся. — Я думал, что увижу его снова. Я думал, он будет ждать меня в Олам Ха-Ба[7], загробной жизни.

Он резко встал и пересёк комнату, я опустила руки по бокам.

— Когда я осознал, что нахожусь здесь, я был потрясён. Это явно был не Олам Ха-Ба. Так где я был? Шеол? Геенна? Место для грешников? Но я никогда не делал ничего плохого! Как я могу быть где угодно, только не в хорошем месте? Я был взбешён тем, что мои наивные ожидания были разрушены. Я был в сознании, четко понимающим всё происходящее вокруг, точно так же, как сейчас Надя. У меня было много энергии, но я ещё не пришёл в себя. Единственная разница между нами в том, что она склонна к самоубийству, а я был склонен к убийству. И в итоге я совершил глупость: я ворвался в Святилище.

У меня отвисла челюсть.

— Ты… что?

— Святилище трудно не заметить. Я спросил одного из Стражей, что это такое. Он рассказал мне о Судье. Я решил, что пойду к Судье и потребую своего права выйти и повидаться с братом. Хотел пойти туда, куда заслужил, после всего, что я выстрадал.

Малачи наклонился и поднял перевёрнутый стул. Он поставил его рядом с койкой и крепко ухватился за спинку.

— Когда я попытался войти, один из Стражей преградил мне путь. Я сшиб его с ног и пошёл дальше. Я уложил трёх Стражей прежде, чем они смогли остановить меня, и к тому времени я уже был в обиталище Судьи и бежал по проходу.

— Ты видел Судью?

Он поморщился.

— Да, Судья ждал меня. Он поздравил меня с тем, что я прошёл мимо Стражей. Затем он спросил меня, готов ли я принять его решение. Конечно, я был готов… я ожидал, что меня освободят! Кто мог услышать мою историю и не сжалиться?

Я грустно улыбнулась ему.

— Я полагаю, Судья?

Малачи кивнул.

— Он приговорил меня к службе, к этому всему.

Он указал на стены, на своё собственное тело.

— И как долго?

— Пока я не буду готов покинуть город. У Анны была такая же участь. Как и у Такеши. Всех нас приговорили возглавлять Стражей этого города на десятилетия, может быть, на века, может быть, до следующей смерти, потому что мы были достаточно сильны, чтобы пробиться в обиталище Судьи, и достаточно глупы, чтобы ожидать, что нам выдадут бесплатный билет, как только мы туда попадём.

Мысли, которые я опровергала с тех пор, как Надя сбежала, всплыли на поверхность. Малачи внимательно наблюдал за мной.

— Лила, не принимай это легкомысленно. Для Нади это может обернуться не лучшим образом, если ты отправишь её к Судье в её нынешнем состоянии.

Эти мысли ворвались в моё сознание подобно извержению вулкана.

Он был прав. Абсолютно прав.

Я уже прекрасно это понимала, но не хотела признавать. Не было другого пути решения этой проблемы. Я была уверена, что Надя должна покинуть город, и это единственное, что может ей помочь. Но если я хотела вытащить её отсюда, я не могла просто послать её к Судье и надеяться на лучшее. Мне придётся придумать что-нибудь получше. И мне придётся сделать это в ближайшее время, потому что я не смогу долго находиться рядом.

Малачи сел на койку и взял меня за руку. На этот раз я не сопротивлялась; я была слишком ошеломлена неверием и горем. Затем он посмотрел на меня с невероятно обнадёживающим, уязвимым выражением, и я почти застонала вслух, моё сердце разорвалось.

— Скоро я снова предстану перед Судьей, — тихо сказал он. — Думаю, я готов. И… и я подумал, может быть… Я подумал, что если…

Я наклонилась и поцеловала его, не в силах слушать слова, слетающие с его губ. Я бы никогда не смогла сказать "нет", если бы он всерьёз попросил. Он собирался уйти из города. Он хотел, чтобы я ушла с ним. Он хотел быть со мной. Он хотел, чтобы мы вместе исследовали всё, что там было. Но я должна была отвести Надю к Судье. Я собиралась предложить себя на её место. Я собиралась просить пощады и отдать себя в качестве платы. Это был единственный способ вытащить её отсюда.