Свято место пусто не бывает: история советского атеизма

Далее Щербак продолжил приводить многочисленные примеры контрпродуктивных антирелигиозных мероприятий. В одном случае брянская милиция и группы добровольцев разогнали собрание баптистов, выгнали верующих из молельного дома, конфисковали Библию, арестовали и оштрафовали некоторых из них и добились увольнения одной из женщин с работы. В результате, как отмечал Щербак, сектанты организовали для нее сбор материальной помощи и использовали этот факт как пример несправедливого обращения с верующими со стороны государства375. В Башкирской АССР местного муллу вызвали в районный совет и потребовали прекратить службы в мечети, предложив в том случае, если он согласится, повысить размер пенсии, которую он получал за погибшего на фронте сына, с 28 до 35 рублей. В Калинине и Тамбове местные чиновники сопровождали закрытие церквей атеистическими кампаниями, когда специально собранные группы пропагандистов ходили по домам колхозников и членов приходской «двадцатки» и требовали, чтобы те вышли из религиозных общин, угрожая, что в противном случае их подсобные участки урежут, а их самих лишат пенсии или уволят с работы. В Томске местные власти конфисковали у члена собрания свидетелей Иеговы путевку в отпуск, выданную профсоюзом за отличную работу, а затем продолжили вести с ним атеистическую работу, состоявшую, как с иронией было сказано в докладе, в том, что местный коммунист пришел к нему на квартиру «в нетрезвом состоянии» и пытался с помощью различных неуместных методов его «воспитывать»376.

Подобные «грубые извращения» в религиозной работе, заключал Щербак, приводят к различным нежелательным явлениям: недовольству населения работой местных властей, а также оживлению и росту религиозного «фанатизма» у тех групп верующих, за которыми ранее эффективно следило государство. Поскольку религиозные сообщества увеличивают свою численность и уходят в подполье, КГБ становится все труднее контролировать их и вести «профилактическую работу». Кроме того, религиозные общины становятся более активными. Большие группы верующих приезжают в Москву, чтобы подавать жалобы в центральные органы власти, а некоторые даже пытаются проникнуть в иностранные консульства или вступить в контакт с иностранцами, чтобы передать тенденциозную информацию о положении церкви в СССР. В Алтайском крае баптисты после того, как их конгрегация была распущена, неустанно обращаются с петициями в местные органы власти и угрожают пойти в зарубежные консульства, если их жалобы останутся без ответа. В июле 1964 г. группа баптистов из Татарской, Чувашской и Марийской АССР прибыла в Москву и потребовала, чтобы их приняли в Президиуме Верховного Совета СССР, ЦК КПСС и Совете по делам религиозных культов377. Щербак доказывал, что в целом репрессивная антирелигиозная политика привела к тому, что религия стала привлекать к себе больше внимания в политической сфере, особенно за рубежом, но при этом не способствовала достижению целей атеистической работы.

Размышляя о ходе антирелигиозной кампании в 1966 г., Иван Бражник – заместитель председателя Совета по делам религий, образованного в 1965 г. за счет слияния Совета по делам РПЦ и Совета по делам религиозных культов, чтобы сосредоточить управление жизнью всех религиозных объединений в руках одного учреждения, – отметил, что «незаконное, поспешное закрытие церквей» при Хрущеве привело лишь к росту религиозности. Бражник сообщил своим слушателям, что в недавнем докладе Совета по делам религий Центральному комитету КПСС были представлены тревожные статистические данные: в Днепропетровской области, где в период с 1961 по 1966 г. было закрыто 129 церквей (83,5% от общего числа), «в оставшихся 20 храмах совершили в прошлом году на 17% больше обрядов, чем их было в 150 церквах»378. В то же время в Вологодской области, где не было закрыто ни одной церкви, количество крещений, церковных браков и отпеваний снизилось. В Молдавской ССР в период с 1961 г. было закрыто более половины церквей, но, «несмотря на это, точнее, вопреки этому, может быть, еще точнее, благодаря этому, в республике не снижается, а повышается уровень религиозности населения». В Молдавской ССР 31% умерших в 1963 г. были похоронены с соблюдением религиозных обрядов, тогда как в 1965 г. соответствующий показатель превысил 40%. Доходы Русской православной церкви в Молдавской ССР в 1962 г. составили 1 миллион рублей, а к 1964 г. достигли 1,8 миллиона рублей. Чтобы проиллюстрировать этот тезис, Бражник рассказал, что в Тираспольской области, где закрыты все церкви, были крещены 1000 новорожденных379. «Я прошу не устанавливать такую прямую закономерность. Мы понимаем, что такое наличие церквей и как оно содействует обрядности, – заключал Бражник. – Но пусть молдавские и днепропетровские товарищи объяснят и те цифры, которые приводятся о закрытии церквей»380.