Святочные рассказы

В конурке, сырой и мрачной, наступил праздник. Дети были веселы, согрелись и болтали. Мать радовалась их оживлению, их болтовне. Только изредка приходила в голову печальная мысль… что же дальше? Что дальше будет?

– Ну, Господь не оставит! – говорила она себе, возлагая всю надежду на Бога.

Маленькая Надя тихо подошла к матери, прижалась к ней и заговорила:

– Скажи, мама, правда, что в рождественскую ночь с неба слетает рождественский Ангел и приносит подарки бедным детям? Скажи, мама!

Мальчики тоже подошли к матери. И, желая утешить детей, она начала им рассказывать, что Господь заботится о бедных детях и посылает им Своего Ангела в великую рождественскую ночь, и этот Ангел приносит им подарки и гостинцы!

– И елку, мама?

– И елку, детки, хорошую, блестящую елку!

В дверь подвала кто-то постучал. Дети бросились отворить. Показался мужик с маленькой зеленой елкой в руках. За ним – хорошенькая белокурая девочка с корзиной, в сопровождении няни, несшей за ней разные свертки и пакеты.

Дети робко прижались к матери.

– Это Ангел, мама, это Ангел? – тихо шептали они, благоговейно глядя на милую нарядную девочку.

Елка давно стояла уже на полу. Старуха няня развязала пакеты, вытащила из них вкусные булочки, кренделя, сыр, масло, яйца, убрала елку свечами и гостинцами. Дети все еще не могли прийти в себя. Они любовались «Ангелом». И молчали, не двигаясь с места.

– Вот вам, встречайте весело Рождество! – прозвучал детский голосок. – С праздником!

Девочка поставила на стол корзину и исчезла, прежде чем дети и мать опомнились.

«Рождественский Ангел» прилетел, принес детям елку, гостинцы, радость и исчез, как лучезарное виденье…

Дома Маню ждала мама, горячо обняла ее и прижала к себе.

– Вот вам, встречайте весело Рождество! – прозвучал детский голосок. – С праздником!

Девочка поставила на стол корзину и исчезла…

– Добрая моя девочка! – говорила она, целуя счастливое личико дочери. – Ты отказалась сама от елки, от гостинцев и все отдала бедным детям! Золотое у тебя сердечко! Бог наградит тебя…

Маня осталась без елки и подарков, но вся сияла счастьем. Своим ясным личиком и золотистыми волосами она и в самом деле походила на рождественского Ангела.

В. Немирович-Данченко Глупый Федька

I

– Мальчик на улице – ловите мальчика! Дверь из подвала быстро отворилась. В черную, стоявшую на улице ночь выкинуло белое облако пара. В этом облаке выскочил какой-то мальчишка, споткнулся о мокрые ступени, разбил себе лицо об их холодный камень, поднялся и стремглав скользнул в мрак, так что брошенное за ним полено прокатилось по тротуару… Тьма точно проглотила мальчика; еще не прошло и секунды, а его уже не было нигде. Из подвала выбежал взъерошенный оборванец, сунулся направо, метнулся налево, сослепу наскочил на тумбу и крикнул во все горло: «Федька!.. Ишь, черт проклятый!.. Федька!» Но улица была тиха, так тиха, что откуда-то издали доносились скрип полозьев и хрустение снега под ними, такое жалобное, точно ему больно выдерживать тяжесть саней, точно и самим полозьям мучительно стираться на неровном, усталом бегу заскорузлой, тяжело дышавшей лошаденки.

– Мальчик на улице – ловите мальчика!..

И заоравший это оборванец, в свою очередь, был проглочен тьмою, в которую он ринулся вслед за беглецом.

На зов выскочили из подвала еще двое, такие же бродяги. Один запасся даже поленом, что, разумеется, будь мальчик близко, не могло бы внушить ему доверия к их добрым намерениям. – Глюпи Федька, кои гир!..

– Ишь проклеты шорт! – нацеливался другой поленом в темноту.

Единственное освещение на противоположной стороне улицы – окно за красною занавескою – точно налилось кровью, приняв на свой счет эту угрозу.

– Мальчик на улице – ловите мальчика! – доносилось издали.

Но кругом только бессильно мигали масляные фонари, которым до того хотелось спать, что они, едва открывая утомленные желтые глаза, недовольно взглядывали на оборванца с поленом и опять смыкали отяжелевшие веки.

– Нишво… этто нишво! На улице очень калядно… Глюпи Федька скоро будит прикадить домой, нужно его даволна карошо наказайт. Пайдем пить наш бир!

И двое джентльменов, одушевленных столь благими целями по отношению к Федьке, выбросили еще раз во мрак молчаливой улицы белое облако пара и скрылись за болезненно проскрипевшею дверью подвала. Вслед за ними туда же проскользнул и оборванец, приглашавший до сих пор мирные фонари ловить мальчика на улице.

– Ну, вернешься, бестия… я тебе колени переломаю, чтобы не бегал! – погрозил он окну, еще злобнее налившемуся кровью.

Опять заплакала дверь, жалуясь и этому безлюдью, и этому мраку. Улица точно этого только и ждала. Сонно мигнули фонари и совсем заснули. Только сквозь неплотно еще сомкнувшиеся веки они смотрели на ночную темноту, которая, в свою очередь, заслонив всю улицу, с любопытством всматривалась в их закоптелые стекла.