Святой Андрей

– Следствию известно, что вы ведёте контрреволюционную агитацию, признаёте себя виновным в этом?

– Я агитации никакой не веду и виновным в этом себя не признаю.

– Знаете ли вы гражданина деревни Пикачи Савельева Спиридона и каковы ваши с ним взаимоотношения?

– Гражданина деревни Пикачи Савельева Спиридона знаю, в настоящее время он единоличник. Взаимоотношения с ним хорошие, ссор и личных счётов у меня с ним нет. Я иногда бывал у него, но сейчас давно не был. Он также иногда заходил ко мне по делам, был он у меня на прошлой неделе, то есть неделю тому назад; он зашёл, попросил у меня газету с таблицей займа, которую я ему выдал, и он пошёл неизвестно куда. А больше никаких разговоров с ним не имею.

– Знаете гражданина Никандрова Семёна из деревни Иванцево?

– Никандрова Семёна, что проживает в деревне Иванцево, знаю хорошо, потому что я родился в деревне Иванцево и жил там до момента раскулачивания, то есть до 1933 года. Он в настоящее время в колхозе.

– Часто вы посещаете Никандрова Семёна?

– У Никандрова Семёна не был давно, то есть с 1931 года.

– Какие разговоры вели с Никандровым Семёном?

– Разговоров с ним не было никаких. Всегда, встретившись, поклонишься – и больше ничего. Больше показать ничего не могу[48].

3 августа начальник Плоскошского районного отдела УГБ подал помощнику начальника Управления НКВД Аистенгурту составленную на крестьян Семёна Никандрова[49], Сергея Михайлова[50] и Спиридона Савельева[51] справку, прося дать разрешение на их арест. 8 августа такое разрешение было получено, и 11 и 12 августа они были арестованы и заключены в торопецкую тюрьму. Сразу же после ареста начались допросы. Следствие было ускоренным, и допросы крестьян были недолгими.

Следователь спрашивал Семёна Никандрова:

– В предъявленном обвинении признаёте себя виновным? Вам предъявляется обвинение по статье 58, пункт 11 УК.

– Виновным себя не признаю. Я нигде никогда не вёл агитации, а также никакого участия не принимал. То, что мне предъявлено, считаю, всё написано ложно[52].

Тот же вопрос был задан и Сергею Михайлову, на что он ответил:

– Виновным в предъявленном обвинении себя не признаю, так как я нигде никакой агитации не вёл, а также никаких совещаний тайных я не посещал.

– Часто вы посещали дом Аозгачёва Анисима, что проживает в деревне Иванцево?

– Дом Лозгачёва Анисима не посещал с 1932 года, встречался один раз в первых числах июня сего года в воскресенье, в кооперации. Разговоров тут у меня с ним никаких не было, только поздоровался.

– А квартиру Никандрова Семёна сколько раз посещали и когда?

– На квартире Никандрова Семёна, что проживает в деревне Иванцево, был раза два, куда ходил за подседелком в июне месяце, числа не припомню какого, так как Никандров в колхозе является шорником. Разговоров у меня с Никандровым никаких не было[53].

Следователь спросил Спиридона Савельева:

– Ваше имущественное положение как до революции, так и после.

– Из имущества я имел до революции один дом, два сарая, хлев, амбар, из скота – одну лошадь, две коровы, одну-две тёлки, одного поросёнка, земли шесть десятин, то же самое имел и после. В 1932 году был обложен твёрдым заданием, за что отобрали одну корову. В 1935 году за непосев льна были взяты лошадь и корова, а также сарай. В 1937 году взяли амбар за неуплату налога, сейчас имею кур одних.

– Вы часто посещали квартиру Никандрова Семёна, деревня Иванцево Жидулинского сельсовета?

– Квартиры Никандрова Семёна Никандровича, что проживает в деревне Иванцево Жидулинского сельсовета, я никогда не посещал, так как он от меня проживает за четыре километра.

– Следствию известно, что вы вели контрреволюционную агитацию, признаёте себя виновным в этом?

– Нигде никогда я не вёл и виновным себя в этом не признаю[54].

После допросов крестьян следствие в середине сентября вернулось к допросам священника и ранее арестованного Василия Виноградова. Допросы вёл начальник районного отделения Попов.

– Гражданин Быстрое, вы до настоящего времени утверждали, что антисоветской агитации не вели, но свидетели показания дают обратные, указывая на факты вашей контрреволюционной деятельности. Признаёте ли себя виновным и будете ли вы откровенно с органами следствия разговаривать?

– Я всё время с органами государственными разговариваю откровенно и ещё раз заявляю, что никогда ничего против советской власти я не говорил, тем более что, находясь полтора года в заключении и два с половиной года в ссылке, перенёс все страдания, и мне ещё их переносить не хотелось, а поэтому вести какой-либо разговор, а тем более контрреволюционный, я был не намерен…

– Гражданин Виноградов, какое хозяйство у вас и вашего отца было до революции и после, каким вы репрессиям подвергались?

– Хозяйство наше как до, а также после революции было кулацкое, за что были лишены избирательных прав… В 1931 году хозяйство было раскулачено (изъято), но высылать меня не высылали. О том, что меня судили, я не знаю, а поэтому никакого срока наказания я не отбывал.