Святой Франциск Ассизский

Недовольная Буонадонна открыла ларь для того лишь, чтобы опровергнуть глупые слова Луккезио и с триумфом воскликнуть: «Что я тебе говорила!» (это обиднее всего слушать тому, кто ошибается), но так и застыла с открытым ртом — ларь был битком набит. После этого чуда и она обратилась, и с тех пор состязалась с мужем в милосердии.

Тем временем слава о святом Франциске распространилась повсюду; супруги страстно желали поговорить с ним, и, когда он оказался в Поджибонси, спросили у него, как им достигнуть совершенства, оставаясь мирянами и супругами. Святой Франциск ответил, что уже думал о новом Ордене, в который принимали бы и супругов, и объяснил, каким он представляет себе этот Орден, и какие обязанности будут возложены на его членов. Луккезио и Буонадонна с восхищением слушали его и, став на колени, взмолились о том, чтобы он принял их в это только что зародившееся сообщество; тогда святой Франциск одел их в серую, бедную одежду, подобную той, в которую одевались меньшие братья, подпоясал их веревкой, завязав пояса узлом, а спустя несколько месяцев сообщил им правила их жизни, назвав новый Орден терциариями, то есть третьими.

С тех пор супруги полностью посвятили себя беднякам: они лечили больных, давали приют странникам, а сами довольствовались фруктами из сада, которые они выращивали собственными руками, если же и этого не было у них, просили милостыню. Они дошли до самой Мареммы, чтобы передать лекарства страждущим. Многие, многие годы провела Буонадонна в невидимых добродетелях и тихим апрельским днем умерла. Стоя на коленях возле постели, Луккезио, молил блаженного Франциска, соединить их в любви, более высокой, нежели любовь человеческая, соединить их в смерти. И молитва его была услышана. Через несколько минут он испустил дух. Веревочный пояс Третьего Ордена связал их священный брак еще более крепкими узами чистоты и преданности.

КАЮЩИЕСЯ БРАТЬЯ И СЕСТРЫ

Устав, который святой Франциск около 1218 года передал Луккезио и Буонадонне, и которому отчасти уже следовали граф Орландо, «брат Якопа», кардинал Уголино и многие другие, упорядочил жизнь всех преданных ему людей, живущих в мирских заботах и принадлежащих к Третьему Ордену (третьему после Меньших братьев и Бедных дам). Впоследствии кардинал Уголино, ставший папой Григорием IX, назвал его сообществом покаявшихся и Орденом братьев и сестер покаяния.

Имя это ко многому обязывало, а устав для тех времен был нелегким. Терциариями могли стать все: священники, миряне, девы, вдовы, супруги, если они были католиками, преданными Церкви; они могли жить в своих домах, но христианской жизнью молитвы и милосердия, одеваться в платье из серого сукна, подпоясанное веревкой — словом, стремиться к тому, чтобы по возможности приблизить францисканский идеал к своей повседневной жизни.

Тот, кто вступал в Орден покаяния, должен был примириться с врагами, возвратить имущество, нажитое нечестным путем; исправно платить церковную десятину; написать в соответствии с законом собственное завещание, чтобы после смерти его не возникло распрей между наследниками; никогда не носить оружия; никогда не клясться, за исключением случаев, когда Церковь позволяет это, например, для защиты веры, для закрепления мира, для того, чтобы дать показания перед судом; не принимать гражданских почестей. Раз в месяц терциарии должны были собираться вместе, чтобы участвовать в службе, выслушать проповедь и обсудить общие дела. Три раза в год они должны были причащаться — на Рождество, на Пасху и на Троицу, они должны были навещать больных братьев, молиться за умерших и платить ежемесячный взнос, в соответствии с достатком, для помощи беднякам и жертвам внезапных бедствий. Бедность, в отличие от двух предыдущих Орденов, не была необходимым условием, но в сердце своем каждый должен был отойти от мирских благ и пользоваться ими умеренно, как средством к существованию, но не как целью всей жизни. Слово же «покаяние», включенное в название Ордена, указывало на его дух.

ЗНАЧЕНИЕ ТРЕТЬЕГО ОРДЕНА

Устав этот, который сегодня кажется исключительно суровым, семьсот лет назад казался почти революционным, и был бы чуть ли не мятежным и в самом деле, как например, уставы некоторых еретических сект, если бы не его римская основа. Он словно шел против течения, причем не в том смысле, в каком против течения идет все христианство, восставая против страстей — он был направлен против итальянского общества XIII века, остававшегося еще феодальным, но тяготеющего к коммунам.

Обязанность возмещать нажитое нечестным путем и насилием, нередко приводила к тому, что наследства таяли, приводя в немыслимый гнев наследников; тем не менее, это восстанавливало справедливость, усмиряло обиды разорившихся и бедных, предупреждало жесточайшие расправы над соперниками, предостерегало ростовщиков и взяточников. То, что терциарии составляли завещания как хотели, приводило к тому же.