Святой Грааль

В дальнем углу сада упражнялись самые сильные или умелые. Олег и Томас еще не разобрались, но там вокруг упражняющихся всегда толпились зеваки, ахали и приседали в благоговейном страхе, повизгивали. Один из умелых — или сильных — разбивал ребром ладони два булыжника, поставленные один на другой, второй страшным ударом кулака ломал толстую палку, а третий, люто вздувая мускулы, завязывал узлом железный прут толщиной с кочергу, после отдыха сгибал или завязывал следующую.

Томас сказал неодобрительно:

— Монахи?.. Язычники, на которых не пал еще свет Христа!

Олег отхватил увесистый ломоть от сочной грудинки, с духмяным запахом, посолил, поперчил, сдобрил горчицей, красиво посыпал мелкой зеленью и толченными корешками:

— Зато знают кухню. К богам ведет много путей. У этих в желтых халатах — через упражнения. Это тот же пост, что у вас — христиан. Пост — это власть духа над низменной плотью, верно? Здесь этот же высокий дух заставляет упражняться до тех пор пока, не валятся замертво. То же монашество — ни женщин, ни плясок, ни вина! Только вместо молитвы — упражнения. Ну, а при разных путях служения богам…

— Богу, — поправил Томас недовольно, — Бог един!

— А ангелы, архангелы, херувимы, серафимы, престолы и прочие — разве не боги помельче? Ладно, при разных путях требуется разная пища.

Томас все не отрывал глаз от зеленого сада, полного визга, воплей, сухого стука деревянных шестов:

— Пойдем поглядим?.. Многое здесь непонятно.

— Только многое? — удивился Олег. — Счастливый!

Он вытер рот рукавом, с сожалением оглядел стол, куда молчаливые монахи бесшумно сносили с разных сторон еду и питье, приличествующие отшельнику, который несколько лет упражнял себя в голоде. Томас уже поднялся, напяливал панцирь, без которого ни шагу, даже спать не ложился. Нахлобучил шлем, разве что не опустил забрало, опасливо оглянулся на огромный меч, тот зловеще поблескивал отполированной рукоятью в углу рядом с мечом Олега, но калика негромко прошептал:

— В гостях!.. Не думаю, что нарушат обычай гостеприимства.

— Обычаи везде разные!

— Но этот общий…

— Если гость вторгается силой.

Олег промолчал, самому начинало казаться, что бесстрашные монахи без особой охоты пригласили в неприступный монастырь. Пальцы успокаивающе скользнули по рукоятям ножей на внутренней стороне душегрейки. Томас заметил, буркнул:

— Не надо было оставлять лук.

— Но странно как-то.

— Сказал бы, что это часть костюма. Ритуальный орнамент! Я проезжал через одно диковатое племя, там вождь вообще навешал на себя ложки, жестяные чашки, кастрюли. Не помню как звалась страна: не то Русь, не то Ефиопия…

Из сада все громче слышался треск, стук, воинственные вопли. Внизу на последней ступени сидел на низенькой скамеечке старший настоятель, за спиной застыл хмурый крепкоплечий монах. В руках у обоих блестели позолоченные посохи с затейливой резьбой, позолотой, бубенчиками и яркими перьями. Настоятель и монах не отрывали глаз от упражняющихся, монах иногда покрикивал, подавал команды, в саду беготня сразу усиливалась. Оба испуганно оглянулись на металлический грохот, который сопровождал Томаса, старик с помощью монаха поднялся на ноги, поклонились гостям в пояс.

Рыцарь с натугой поклонился в ответ, как и Олег, в пояснице Томаса заскрежетало. Монахи поклонились снова, еще вежливее. Томас и Олег ответили такими же поклонами. В животе Олега сдавленно и протестующе всхлипнуло, а Томас процедил сквозь зубы:

— Чужие ритуалы бывают обременительны!

— Не для всех, — ответил Олег, но с сочувствием смотрел на железные пластинки на пояснице рыцаря, что со скрежетом наползали одна на другую, терлись, сдирая ржавчину.

— Кто знает, сколько будут кланяться, — прошептал Томас. — Какое у них число священное?

— Часто бывает число три, — ответил Олег, подумав. — Три богатыря, три головы у змея, три сына… Но с другой стороны, изба о четырех углах строится, конь о четырех ногах спотыкается… гм… Семеро Тайных поклялись свою пятиконечную звезду утвердить во всем мире и даже нацепить ее на башни нашего московского кремля… У Давида, чью башню ты взял штурмом, была звезда о шести углах, а число семь во всем мире считают магическим со времен халдеев и урюпинцев…

Томас застонал, с трудом выпрямился и перестал кланяться. Старец и монах тоже застыли в вежливом полупоклоне, и настоятель сказал дребезжащим голосом:

— Мы срочно послали самого быстрого гонца за Либрюком и Чакнором. Это самые великие воины нашей страны! Прибудут сегодня ночью. А завтра утром вы сумеете сразиться!

Томас застыл, словно вмороженный в глыбу льда. Олег проглотил комок в горле, сказал вежливо:

— Час от часу… Зачем же двух? Достаточно и одного. Сэр рыцарь даже во сне видит сражения, турниры, поединки. Его хлебом не корми, вином не пои, только дай подраться.

Старец спросил осторожно:

— А ты, великий богатырь Гипербореи?

— Я ж говорю, у меня совсем другой устав. Мне бы поесть да поспать.

— Очень интересный монастырь, — проговорил настоятель задумчиво. — Надо бы совершить туда паломничество.