Святой Грааль

Калика зашатался, упал на колени. Томас сполз с плеча, рухнул на камни. Топот удалился, рядом страшно хрипел калика. Узкий луч света падал на мертвое запрокинутое лицо, губы были синими. Ладонями он упирался в каменную стену, почти в середине спины под лопатками торчали две толстые стрелы. Калика хрипел все тише, голова его толчками опускалась.

В двух шагах журчала невидимая вода. Томас встал на колени, дополз, зачерпнул в скованные ладони — толстые браслеты и цепь не дали сложить их ковшиком, — понес Олегу, половину проливая на короткой и трудной дороге. Калика уже соскользнул с камня, упал вниз лицом. Томас уронил последние капли на шею калики, сцепил зубы в немом отчаянии — друг умирает на его глазах!

Он с усилием переломил стрелы, оставив концы торчать из спины, перевернул калику на бок. Тот хрипел, глаза закатились, лицо перекосила судорога, затем страшно напряглась и вздыбилась грудь, на толстой шее страшно вздулись жилы, вот-вот порвутся. Тело дернулось, начало расслабляться.

Плача, не стыдясь слез, Томас попрыгал на скованных ногах к ручью, принес, выворачивая ладони, пригоршню воды. Капли упали в раскрытый рот калики, бескровные губы задергались, челюсти медленно сомкнулись, жутко скрипнули зубы. Затем с огромным усилием кадык дернулся, словно калика откусил кусок твердого воздуха и проглотил.

Роняя слезы, Томас еще раз принес воды, влил в раскрытый рот. Вода едва не шипела, падая в раскаленное горло, взвилось облачко пара. Калика сглотнул, туго натянутые жилы, что едва не рвались, начали медленно опадать, опускаться под мертвой кожей. Искаженное судорогой лицо оставалось страшным. Губы шевельнулись, Томас услышал хрип:

— Где... они?

— Жив, — прошептал Томас, слыша пение небесных ангелов. — Потерпи, не умирай... Я видел, не все умирают от стрелы! Даже от двух...

Он смолчал про рану от кинжала. Кровь из этой раны все еще течет струйкой, а из-под стрел падает редкими тяжелыми каплями. Калика прохрипел чуть тише:

— Еще жив... Авось не помрем.

— Авось, авось, — согласился Томас торопливо. — Я сейчас поползу отсюда, а ты затаись. Если меня найдут, не подавай голоса. Возможно, даже языческие боги сумеют сохранить тебе жизнь. Заклинаю, если получится у тебя, отвези в мою Англию Святой Грааль. Только не в старую Англию, что осталась на континенте, а в новую, на островах!

— Страна Белых Волков...

— Британия, — поправил Томас. — Ты станешь там почетным... Возможно, пожалуют благородное звание. Пусть не рыцарское...

Вдалеке послышались крики. На этот раз прочесывали рощу, судя по голосам, растянувшись в длинную цепь. Томас со злостью потряс скованными руками, подергал железо на ногах. Широкие браслеты впились в голое тело, из ссадин уже сочилась кровь.

— Попались, — прошипел он с отчаянием. — На этот раз не мечутся, как обозленные псы, что потеряли след зайца!

Калика со стоном поднялся на колени. Лицо перекосилось болью, жилы на шее вздулись, грозя порвать кожу. Томас сказал торопливо:

— Тебе надо по ручью. Там крутая стена, но есть проход: шумит водопад! За ним не услышат.

Он говорил безнадежным голосом, ибо калика уже умирал, а опуститься по отвесной стене — труднейшее дело даже для здорового, полного сил горца. Днем, а не при свете луны, когда не видишь собственных рук. А потом еще одолеть ревущий поток, где ледяная вода как зверь прыгает через завалы, несет стволы деревьев, трупы животных, тащит огромные камни!

Калика с огромным трудом поднялся, пошатнулся, голос был изломан болью:

— Да... здесь отыщут...

Он шагнул мимо Томаса, огромная рука обрушилась откуда-то из звездного неба, грубо ухватила рыцаря за пояс. Тот вскрикнул, взлетел в

воздух, с размаха ударился о твердое. Эта твердь качнулась, мимо Томаса поплыли камни в стене. Он наконец понял, что лежит не на скале, а на плече калики.

— Безумец, — вскрикнул он шепотом, — ты не сможешь спуститься!

Дыхание калики стало чаще, надсаднее. Томас пытался расслабиться, чтобы не так прыгать на твердом горячем плече. Калика все ускорял бег, спешил выйти за освещенное луной пространство.

Рев водопада становился громче, грознее. На краю каменного обрыва калика рухнул на колени, Томас беззвучно соскользнул на землю, хрястнулся головой о камень, сцепил зубы — отвык без стального шлема. Снизу шел неумолчный рев, грохот, тянуло холодом, окутывало водяной пылью.

Калика сполз за край, повис на руках, приподнялся, нащупав ногой опору, потянулся за Томасом. Рыцарь пытался отодвинуться, но сильная рука затащила на плечи, и Томас застыл, как червяк в коконе, страшась неосторожным движением столкнуть себя и калику в бездну.