Святой Грааль

Зверь прыгнул, не давая прорваться к пещере, раскинув огромные лапы, железные когти скрежетнули, а пасть распахнулась шире. Горящие глаза смотрели сверху вниз прямо на Томаса. Душа рыцаря застыла от ужаса, забилась в самый дальний угол и тряслась там, закрывая лапками глаза. Он

ощутил палящий жар от дыхания зверя. Калика стоял бледный, сжимал в обеих руках хворостинку меча.

Внезапно донесся приближающийся цокот подков. Из-за гребня горы выметнулся сверкающий рыцарь на белом как снег жеребце. От рыцаря и жеребца шло сияние, нарастающее с каждым мгновением. Рыцарь пригнулся к гриве коня, в правой руке угрожающе смотрело вперед длинное копье, на левом локте блестел треугольный щит со странным незнакомым Томасу гербом. Забрало рыцаря было опущено, конь несся галопом, сверкающее острие смотрело прямо в бок чудовища.

Зверь взревел страшно, повернулся к всаднику. Он был огромный, приземистый и несокрушимый как египетская пирамида. Конь и всадник выглядели крохотными, солнце слепило Томасу глаза, ему показалось, что разглядел юношеское лицо под опущенным забралом. Сияние быстро перемещалось вместе со всадником, а зверь был окружен мраком. Над ним носились кругами, зловеще каркая и хлопая крыльями, черные вороны, бесшумно прочерчивали воздух немыслимо крупные летучие мыши и летучие хорты.

Зверь качнулся вперед, хватая огромными лапами налетающего всадника, Томас закусил губу, а калика громко матерился — таинственный рыцарь несся как стрела, напролом... Зверь взревел торжествующе, но всадник на долю секунды проскочил раньше сомкнувшихся с каменным грохотом огромных ладоней, копье со страшной силой вонзилось в левую часть груди.

Томасу на миг показалось, что копье разлетится вдребезги, как не раз случалось на рыцарских турнирах, грудь зверя как скала, но копье проломило кости и погрузилось почти до самой рукояти. Из раны фонтаном брызнула темная, почти черная кровь, зашипела, исходя ядовитым паром. Зверь запрокинул голову, взревел так страшно, что Томас упал на колени и сдавил ладонями уши.

Таинственный рыцарь должен был оставить копье, чтобы избежать огромных лап, что слепо рассекали воздух, конь присел на хвост, хрипел в страхе, пятился. Рыцарь, однако, с силой дернул копье, конь пятился, оглушенный ревом, копье с чмоканьем вышло из раны — окровавленное, дымящееся, будто побывало в адском пламени.

Умело работая поводьями и шпорами, рыцарь заставил коня пятиться, пока не оказался от зверя на расстоянии трех десятков шагов. Зверь шатался, ревел, сотрясая землю и небо. Кровь хлестала из раны струей толщиной с бревно. Камни чернели, дымились, полыхали язычки темно-красного огня. Наконец чудовище застыло, наполовину скрытое дымом и с грохотом рухнуло, едва не дотянувшись вытянутыми лапами до коня с незнакомцем.

Облако проглотило умирающего зверя-бога, слышен был затихающий рев, стоны, скрежет когтей по камням, а когда налетевший порыв ветра смел дымное облако, разметал клочья, на земле лишь чернели обугленные валуны.

Всадник поднял копье, отсалютовал Томасу. Забрало было по-прежнему опущено, но через плотную решетку струился чистый неземной свет, настолько чистый, что сердце Томаса забилось часто, с истерическими всхлипами. Он с трудом удержался от желания благоговейно опуститься на колени. Вместо этого он вскинул меч и, держа его вертикально, приложил рукоять ко лбу, затем поочередно к плечам — левому и правому, и наконец к животу.

Таинственный всадник повернул коня и пустил вскачь. Олег смотрел в великом изумлении, все еще не придя в себя от внезапного появления незнакомца, чудесного спасения от бога-зверя.

Всадник и его конь, Олег видел отчетливо, растаяли в воздухе на четвертом прыжке. Томас сунул меч в ножны, благочестиво перекрестился уже щепоткой:

— Удостоился!.. Как сэр Арагорн...

Олег озадаченно смотрел вслед исчезнувшей богородице. А с кем же она ребенка оставила? Если с Николой, тот унянчит дитятку, что и не пикнет. Да и другие праведники не шибко умелые с детьми, видно по рожам.

— Верных рыцарей раз-два и обчелся, — сказал он понимающе. — Если каждому кидается на помощь!

— Дурень ты, — сказал Томас с превосходством. — Майорат! Сюзерен, приняв клятву верности вассала, в свою очередь клянется его защищать!

— Ах ты, хитрюга... Зачем меч сунул в ножны? Бегом, а то уже не успеваем!

Их ноги звонко простучали по оплавленной земле, что покрылась горячей каменной коркой. В одном месте на краю темного пятна хрустнуло, Томас едва не растянулся — нога провалилась, проломив, как тонкий лед, корочку. Олег вбежал в зияющий зев, меч держал наготове, и Томас тоже несся с обнаженным оружием — в душе вспыхнула надежда вернуть чашу, если Тайный... или Тайная, не переправили в свои сокровищницы. Куда-нибудь в ад, понятно.

Расщелина сузилась, сомкнулась наверху, а под ногами был ровный пол, усеянный скатившимися со стен камнями от кулака до барана размером. Быстро темнело, когда Томас оглянулся, сзади оставалась светлая щель, там блистало солнце, а спереди пахло гнилью, тленом, перепрелыми листьями, сладковатым запахом разлагающегося мяса.