Святой Грааль. Во власти священной тайны

Теперь нам остается предположить, что Кретьен де Труа и Робер де Борон знали, но не поведали нам, что история Грааля связана с Божественным видением. Сегодня мы не в состоянии это доказать, и гораздо более вероятно, что тема видения и явления Грааля восходит не к ритуальной магии, а к вполне ортодоксальным церковным кругам — цистерцианскому мистицизму. Визионерские элементы в «Перлесво» практически независимы от Божественного видения и наглядно показывают, что не существует никакой сложившейся традиции, касающейся природы Грааля. Между тем наша аргументация построена на том, что такая уникальная и самодостаточная традиция существует. Гораздо более вероятно, что связь между Граалем и Божественным видением — это эффектный плод воображения более позднего автора, развивающего тему Грааля как архетипа потира, используемого в мессе. К сожалению, мы вынуждены признать, что отождествление видения Галахада с Божественным видением вполне убедительно, но ни в коем случае не абсолютно.

Давайте на минуту предположим, что средневековые параллели между «Книгой заклятий» и Граалем — идея вполне логичная, и рассмотрим гипотетическую историю эволюции такой традиции. Сам факт того, что у Джона Ди был экземпляр «Книги заклятий», весьма интересен, но важным отсутствующим элементом в ней вплоть до XIX в. был сам Грааль. Магия Джона Ди не содержала в себе никаких элементов ритуальной католической практики, которые непременно присутствовали бы, если бы традиция «Книги заклятий» была частью его оккультного репертуара. По всей видимости, Ди собирал такие манускрипты как одно из проявлений своего общего интереса к магии. То же самое относится и к Бену Джонсону, который, в конце концов, в своем «Алхимике» едко высмеял практиков мистических искусств, что вряд ли позволяет видеть в нем ревностного приверженца мистической традиции. Точно так же предположение, будто красный щит Галахада является прототипом эмблемы розенкрейцеров, само по себе не лишено вероятия, но против нее говорит очень многое, в частности — крайне слабое знакомство со средневековыми романами в эпоху, когда создавались розенкрейцерские тексты. Куда более вероятным источником можно считать «Королеву фей» Спенсера, учитывая ее громадную популярность, в том числе и в окружении Джона Ди и в кругах английских интеллектуалов. Труд Э. Уэйта о Граале и «Книге заклятий», несмотря на оккультные интересы автора, в основном носит вполне научный характер, и только в заключение Уэйт обращается к спекулятивным и оккультным аспектам Грааля, и объектом его изысканий являются «книги, посвященные тайным речениям евхаристии или текстам тайного посвящения». Ни того, ни другого в «Книге заклятий» нет. Если ему уже был известен текст, который он искал (его работа о «Книге заклятий» появилась в 1898 г., а книга «Сокровенная церковь Святого Грааля» — в 1909 г.), то этот пассаж представляет собой завуалированную двойную игру. Короче говоря, наш короткий экскурс в мир «ответов» на вопросы о Граале имеет ничуть не большую ценность, чем любой из трудов-предшественников в том же жанре.

В одном из своих аспектов Грааль — это тайна, историческая и литературная загадка, и исследователям и читателям присущ поистине ненасытный аппетит к подобного рода тайнам и загадкам. Порой кажется, что мы, живя в весьма неопределенную эпоху, уже отчаялись раскрыть тайны минувшего и окончательно устранить окружающие их сомнения. Другой важный элемент — необходимость убедиться в том, что научные исследования действительно способны решать такие загадки и что можно найти ответ даже на самые сложные вопросы. Это возвращает нас к теории всемирно-исторического заговора, которая предлагает конкретные решения вместо бесконечного вращения калейдоскопа обрывочных фактов — единственного, что нам реально известно о прошлом.

Стремясь отыскать четкий ответ, книги, пытающиеся «раскрыть» тайны минувшего, и в частности тайну Грааля, используют научные практики и надежно документированные методы. Подобное утверждение — одна из наших фантазий. Какой-то одной «правдивой информации» о Граале нет и быть не может. Все, что мы в силах сделать, — это строить предположения о том, как этот образ мог возникнуть и что он мог означать, ибо, как я уже говорил, сила, породившая Грааль, — это не историческая конкретика, а воображение, созидательная сила мысли, которая развилась из неоконченной повести и создала Грааль. Все, что нам остается, — это создать возможно более подробное повествование об истории эволюции темы Грааля. Таких повествований существует немало, и не исключено, что наше — не самое полное и правдивое. Наконец, это всего лишь версия, гипотеза, представляющаяся мне верной. Итак, мы завершаем центральную тему этой книги — взаимосвязь между воображением и верой.

ЭПИЛОГ