Святой грешник

— Не бойся, Карен, никто больше не причинит тебе зла, я обещаю.

Карен молча кивнула. Она должна доверять ему.

Разговор повернул в более спокойное русло, звук его голоса действовал на Карен успокаивающе, и она почувствовала, как тугая пружина, сжавшаяся у нее внутри, начала распрямляться.

— Я не так уж много смотрю телевизор, но спортивные передачи никогда не пропускаю. Я настоящий фанат «Быков» [2]и просто обожаю Майкла Джордана. Тебя, кажется, все эти разговоры о спорте не интересуют, — продолжал он. — Ну что же, давай поговорим о книгах, правда, я ничего не читаю, кроме медицинской литературы.

— Я не библиотекарь, — ответила она машинально и вдруг замолчала. А кто же тогда она? Карен вздрогнула. Все ее прошлое будто провалилось в черную дыру, и она ничего не помнила. — Прости. Ты, наверное, больше знаешь обо мне, чем я сама. У меня начисто отшибло память.

— Ничего страшного, принцесса, при травмах головы временная потеря памяти — обычное явление.

— Но память вернется ко мне?

— Скорее всего. Не все сразу, но постепенно, понемножку.

— А до тех пор я буду во всем полагаться на тебя, — сказала она, внимательно глядя на него.

«Проклятие! Полагаться на меня?» Тогда ему придется стать воплощением мечты, которую он сам же и создал для Карен.

Она зевнула.

Нико закрыл аптечку и поднялся со стула.

— Тебе надо отдохнуть, завтра тяжелый день. Нам пора ложиться спать.

— Нам? — Она широко раскрыла глаза.

У Нико перехватило дыхание. Кажется, она его неправильно поняла. Когда он сказал «нам», то совсем не имел в виду «вместе».

Откинувшись на спинку стула, Карен недоверчиво глядела на него. Несмотря на соблазн оказаться с ним в одной постели, это пугало ее.

— Я поищу для тебя одеяло, — сказал он. — Помочь тебе подняться?

— Да нет, я сама. — Она попыталась встать, но, запутавшись в халате, споткнулась и чуть не упала. Ее длинные серебристые волосы рассыпались по плечам, полы халата распахнулись.

Нико вовремя подхватил ее и едва сдержал стон: он и представить себе не мог грудь такой совершенной формы — небольшую, округлую, с твердыми розовыми сосками.

— О! — Она запахнулась, вырвавшись из его объятий. — Кажется, я переоценила свои силы.

— Да уж. — Не успела она возразить, как он подхватил ее на руки.

Она ахнула:

— Что ты делаешь?

— Я собираюсь отнести тебя в кровать — в твою кровать.

— Не надо, я и сама могу дойти.

«Господи, она еще и сопротивляется. Внешне такая хрупкая, а с характером», — подумал Нико.

— Не спорь, я тебя донесу! — отрезал он и сам испугался звука своего голоса. Карен притягивала его все сильнее и сильнее, и резкими словами он пытался разрушить эти чары. Но ничего не помогало — рядом с ней он не мог думать ни о чем, кроме ее тела. Но он никогда не позволит себе оказаться в ее постели, пока она сама этого не захочет.

Быстрыми шагами он прошел по коридору и, толкнув локтем дверь в комнату для гостей, осторожно положил Карен на кровать.

— Спокойной ночи. Завтра утром мы отправимся на остров, если ты, конечно, не передумала.

— Нет, — сказала она решительно. — Я не передумала. Я должна уехать. И еще: я хочу, чтобы ты знал, как я ценю твою помощь… Николай… доктор… как мне тебя называть?

— Неужели ты забыла, как звала своего любовника? — поддразнил он.

— Забыла. Скажи мне, прошу тебя.

— Нико. Ты звала меня Нико.

Откинувшись на подушку, она повторила:

— Нико. Конечно. Я верю.

— Чему? Тому, что мы любовники?

Ее взгляд снова стал настороженным.

— Нет, что ты цыган, — прошептала она. — А цыгане ведь похищают женщин, правда?

— Так говорят.

— И что они с ними делают?

— Доброй ночи, Карен.

Она улыбнулась:

— Ты не ответил.

— Тебе незачем это знать.

Карен свернулась калачиком, укладываясь поудобнее. На ней была его удобная мягкая футболка. Повернувшись лицом к окну, она смотрела на пушистые снежные хлопья, плавно кружащиеся в свете уличного фонаря.

Миллер. Ее зовут Карен Миллер. Почему же это имя ни о чем ей не говорит? Почему?

Иногда налетал порыв ветра, и снежинки бились в стекло, густой шапкой оседая на подоконнике. Завтра утром улицы будут завалены снегом. Карен уже и сама не знала, хочет ли уехать на остров, но Слэйд-Айленд был безопасным местом, ее секретным убежищем, о котором она мечтала в своих снах.

Смежив глаза, она увидела залитый солнцем пляж, ласковые волны, зеленые деревья и пестрые цветы в густой траве. Потом этот красочный пейзаж сменился темным, угрожающим. Ее окружал вереск и бескрайние сырые болота. Ей вдруг стало страшно.

Что с ней произошло?

Карен мучительно пыталась вспомнить. Она помнила телефонный звонок. Где она была, когда ей позвонили? На работе, в библиотеке. Да, Нико ведь упоминал, что она работала библиотекарем. Она зажмурилась, воссоздавая картину. Вот она сидит за стойкой и читает книгу. Это был роман «Леди и бродяга» про любовь цыгана и знатной красотки. Или это была не книга, а сон? А Нико? Ей снился он или тот, другой цыган? Или в нем воплотился образ любовника, о котором она мечтала во сне?