Святой грешник

Оставшись в «Бронко», Карен задремала. От тепла ее разморило, и она, погружаясь в забытье, чувствовала, как туманное облако вновь окутывает ее сознание. Она знала, что за этим туманом скрывается нечто ужасное, что-то или кто-то поджидает ее. Но как же ей вспомнить свое прошлое? Затуманенное сознание не могло отделить сон от яви.

Нико настоящий? Или он — ее мечта? Там, в больнице, он повторял ей снова и снова, что ему хочется ласкать ее — ее губы, тело. И она поверила в это, потому что хотела верить.

Она спала у него дома, ходила в его одежде, но он так ни разу и не прикоснулся к ней.

И вот они едут на Слэйд-Айленд. Он сказал, что они никогда не бывали там зимой. А где же они бывали? Его квартира не пробудила в ней никаких воспоминаний. Она вообще ничего не могла о нем вспомнить.

Но он же все-таки был рядом с ней, когда она лежала в коме. И что-то подсказывало ей — он был там не только как врач. Зачем врачу помогать незнакомой пациентке? Он не стал бы забирать ее из больницы, а тем более не захотел бы укрывать ее. Значит, Нико действительно знает ее, поэтому-то и заботится о ней.

Ее мысли были прерваны стуком в дверь: вернулся Нико с сумками, двумя стаканчиками горячего кофе и кульком пончиков.

Протянув Карен ее стаканчик, Нико кинул сумки на заднее сиденье и закрыл дверь. Пошарив рукой в пакете, он вытащил пончик, щедро обсыпанный сахарной пудрой, и отправил его в рот.

— Ты к сиденью не прилипнешь? — шутливо спросила Карен.

— Я обожаю сладкое. Чем слаще, тем лучше, — с улыбкой ответил Нико и снова склонился над картой.

— Слэйд-Айленд, — произнес он вслух, отыскав его на карте. Когда-то он поклялся никогда больше не возвращаться туда.

А еще он дал себе зарок не лечить пациентов и никого не любить.

С досадой Нико подумал, что нарушил обе клятвы.

5

Гудзон. Вэллей-Ривер

— Долго нам ехать? — спросила Карен, потягивая переслащенный кофе.

Нико взглянул на небо. Снег перестал, но низко висели тяжелые черные тучи.

— К обеду, я думаю, будем на месте.

— Как долго!

— Ну, нам ведь придется остановиться, чтобы перекусить.

— Перекусить? А пончики что, не считаются?

— Пончики — это так, только червячка заморить, — улыбнулся Нико. — Тебе нужно плотно поесть, чтобы были силы.

— Да я уже и так съела больше, чем обычно ем на завтрак.

— Могу поспорить, что, когда ты была ребенком, твоя мать не могла заставить тебя вымыть за собой тарелку.

— Совсем нет, она… — Карен попыталась представить свою мать, стоящую у плиты и помешивающую овсянку. Но вместо этого ей вспомнилось, как рыжеволосая женщина, даже не попрощавшись, выбегает из дома, хлопнув дверью. — Знаешь, меня обычно кормил отец.

— Наверное, он плохо готовил, — заметил Нико. — Ты такая стройная.

— Я похудела, пока лежала в больнице. Не очень-то поправишься, сидя шесть дней на питательном растворе.

— Ты права, — согласился он. — Поэтому мы заедем в один ресторанчик, который я знаю, и позавтракаем. Кстати, что ты любишь есть на завтрак?

— Я люблю… горячий чай и фрукты.

— Ладно. А что еще?

Карен была рада сменить тему разговора, воспоминания о детстве были ей неприятны. К тому же она и вспомнить толком ничего не могла (память все еще отказывалась служить ей), знала только, что после смерти отца хозяйством занялась она, но у нее это получалось гораздо хуже, чем у него.

— Обычно «У Лео» подают что-нибудь посущественнее фруктов. Люди приезжают туда, чтобы плотно поесть. Но мы спросим, и, может быть, там найдется для тебя пара яблок.

— А кто такой этот Лео?

— Не знаю. Этот ресторанчик стоит там с незапамятных времен, так что даже сами владельцы не знают, кто он такой.

Карен прищурилась.

— А мы бывали там раньше?

Нико пристально поглядел на нее. Она была все в той же великоватой одежде, только сменила тапочки на теплые ботинки.

Карен показалось, что его взгляд проникает под ее мешковатый свитер, обжигает кожу. Она потупилась под его взглядом и стала рассматривать его руки. Как живо помнила она их нежные прикосновения, которые будили в ней сладостные и в то же время щемящие чувства. Он говорил ей, что они были любовниками, и его руки подтверждали эти слова. Почему же она никак не может вспомнить правду?

— Мы бывали там раньше? — повторила она. — Скажи «да», доктор Шандор.

«Доктор Шандор?» Ее отчужденность как ножом полоснула по сердцу Нико. С трудом подавив боль, Нико заставил себя вернуться к происходящему. Она спросила, бывали ли они раньше «У Лео». Придумывая для Карен всю эту историю несуществующей любви, он и сам начал в нее верить. Очаровательная молодая женщина, всего несколько часов назад бывшая для него незнакомкой, стала неотъемлемой частью его жизни. Нико готов был заботиться о ней, защищать ее, пусть даже для этого придется говорить неправду.

Эти мысли принесли ему облегчение, но, взглянув в ее голубые лучистые глаза, он не смог солгать.

— Нет, мы не были там.

— Я так и знала.

— Но ты не помнила и не могла бы сказать с уверенностью, так?

— Да. — Карен улыбнулась и добавила: — Ничего страшного. Я просто буду считать все это небольшим приключением.