Святой грешник

После этих ее слов Нико пожалел о том, что был слишком откровенным. Ее слова вернули его к действительности, напомнили, что ничто не связывает их. Нико и сам не знал, на кого больше злится — на себя или на Карен.

Подчиняясь внезапному импульсу, он нашел ее руку на сиденье и взял в свою. Тонкая паутинка доверия, разорванная неосторожными словами, вновь соединилась. Отвернувшись к окну, Карен все же не убрала свою руку, и Нико почувствовал себя счастливым.

Машин почти не было, и он продолжал держать ее руку в своей до тех пор, пока не показался поворот.

Снова повалил густой снег. Нико уже сто лет не был в этих местах, поэтому пропустил нужный поворот. Наконец показалась полоска воды, и он припарковал машину неподалеку от какой-то обветшалой лачуги.

С минуту он сидел неподвижно, рассматривая неказистое здание.

Последний раз он был здесь в то злополучное утро, когда табор выбирал нового вожака.

В то утро, когда его сестра вышла замуж.

— Это и есть хваленый ресторанчик? — Голос Карен оторвал его от воспоминаний.

— Ага. И пусть внешний вид тебя не смущает. Здесь подают самые лучшие в городе блюда — просто пальчики оближешь.

— Могу себе представить, — ехидно заметила Карен.

— Ты что, часто ходила по ресторанам? — парировал Нико.

— Нет. — Ее глаза приняли отсутствующее выражение. — Я не помню.

— Прости, принцесса. Я не хотел, — мягко произнес он. — Но ты не волнуйся, память скоро вернется, вот увидишь.

— Ты не понимаешь. Я не хочу, чтобы память возвращалась, я боюсь этого, — прошептала она. — Я уверена: не может быть прошлое лучше того, что подарил мне ты. Но я хотела бы вспомнить только одно…

— Что именно?

Она с напускной скромностью опустила глаза, а потом лукаво взглянула на Нико. В ее глазах плясали озорные искорки.

— …как мы занимались любовью.

Нико лихорадочно соображал. Его заманили в ловушку.

— Ты все вспомнишь, — ответил он резковато и открыл дверцу, — в свое время. А сейчас нас ждет яичница с беконом.

Пока она натягивала куртку, Нико обошел «Бронко» и открыл ей дверцу.

— Я отнесу тебя, — заявил он.

— Я дойду сама, — настаивала она, спуская ноги из машины. — Только позволь мне опереться на тебя.

Он начал было спорить, но Карен упрямо поджала губы, и он сдался и отступил.

В лицо дул пронзительный холодный ветер. Пройдя несколько шагов, она оперлась на Нико, и тот обнял ее за плечи.

Слабый тусклый свет пробивался из окон ресторана. Снежинки таяли, разбиваясь о стекла, и стекали вниз струйками мутной воды.

Рождественский колокольчик на двери веселым звоном возвестил о прибытии посетителей. Зал был пуст.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — крикнул Нико.

— Приятного вам вечера, — отозвался женский голос. — Что будете есть?

— Два сока, вафли, бекон, кленовый сироп и кофе. Да, еще горячий чай и фрукты.

— Присаживайтесь за столик. Сейчас я все принесу.

Они сели, заняв места недалеко от стойки. Нико взял Карен за руку.

— Ты как, в порядке, принцесса?

Загипнотизированная его близостью, она лишь едва заметно кивнула. Как бы ей хотелось, чтобы он на самом деле был ее любовником, чтобы он поцеловал ее.

Карен чувствовала, что ему хотелось того же.

Закусив губу и закрыв глаза, Карен прислушивалась к своему дыханию, к биению сердца, к порывам ветра за окном. Ее всю трясло.

Потом она почувствовала, как он слегка прикоснулся к ее щеке.

— Ничего не бойся, принцесса. Все будет хорошо, я обещаю.

Карен слегка нахмурилась, прислушиваясь к его словам. Желание оказаться в его объятиях становилось все нестерпимее. Она сознавала, что перед ней незнакомец, но всецело доверяла ему.

Долгим взглядом она посмотрела в его почерневшие от страсти глаза.

— Зачем ты это делаешь?

— Я должен.

— Почему ты заботишься обо мне?

— Потому что я сам хочу этого.

— Ты понимаешь, что я чувствую?

— Я не понимаю даже своих чувств, — признался он, глядя ей в глаза. — Но я знаю, что все так и должно быть.

Она была так красива. Ее бледное лицо обрамляли серебристые волосы, шелковистым каскадом спадающие на плечи и на спину. Она была такой открытой, такой трогательно-беззащитной, такой очаровательной.

И Нико не выдержал. Он жадно припал к ее мягким податливым губам своим настойчивым ртом. На какое-то мгновение она не дыша замерла, потом с блаженством ответила на его поцелуй. Ее рука сама собой легла на его грудь.

Потрясенный глубиной собственных чувств и ее отклика, Нико отпрянул. Его тело, жаждущее, зовущее, страстное, рвалось к ней, но разум наконец возобладал над плотью, и Нико заставил себя прервать поцелуй.

Отклонившись назад, она робко спросила:

— Я сделала что-то не то?

— Господи, нет, конечно, — произнес он. — Это я сделал что-то не то. Ты ведь такая хрупкая, ранимая, и я не должен был…

В этот момент появилась официантка, неся поднос с дымящимся кофе и чаем.

— Я принесла вам сливки и лимон. Сахар на столе, а…

— Замечательно, — перебил Нико. Взяв сахарницу и высыпав чуть ли не весь песок себе в чашку, он принялся мешать кофе с таким ожесточением, что пролил половину на стол. Официантка вытерла лужу, недовольно покачала головой и удалилась.