Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

Заклинательная молитва с именем св. Григория Чудотворца в собрании В. И. Григоровича — от всякого зла и от всякой силы вражеской, на авру злого беса, представляет соединение трех заклинательных молитв. Молящийся заклинает всякую авизу и беса, авру мужскую, авру женскую, авру от воды, авру от крови, авру от вареной пищи, авру от холодной пищи, авру от скота, авру клятвы, всякую авру; он загибает страшным серпом ее язык и хвост и ногти, чтобы она не разгибала их и хвостом не шевелила, призывает триста ангелов, мечущих громы и молнии на нечистых духов: слушай зловредная, отстань и удались от раба Божия (имя рек) и от дома его, — так заканчивается первая часть молитвы. Вторая часть представляет заклинание от болезни головы. Авра зверя, авра аспида, авра василиска, авра огня пылающего, авра крови и т. д., — вышла эта авра от моря; встретил ее первый архангел Михаил и сказал ей „откуда идешь и куда направляешься, авра черная почернелая, волосатая голова“? Она сказала: „я иду есть кости человека и тело его сокрушать“. И говорит ей архангел Михаил: „да не имеешь ты власти кости человека есть и тело его сокрушать, но да прольет на тебя Господь Бог огнь с неба и расточит вражду; уйди же ты на море и удались от членов и от костей раба Божия (имя рек). Третья часть молитвы обращена к авре встречной, авре поперечной, авре змия, авре источника, авре полуденной, авре пути и т. д., которую заклинает выйти и удалиться от раба Божия (имя рек) и от плоти и от костей, удалиться в гору высокую, скрыться в дракона, есть кости и пить кровь его и не возвращаться в раба Божия и в дом его. В заключении в числе других святых поминается и св. Григорий Чудотворец.

Молитва из рукописи Соловецкой библиотеки заклинает духа нечистого именем Господа Иисуса Христа, пришедшего в мир и вселившегося в человека.

Мы не можем входить здесь в исследование молитв, надписанных именем св. Григория Чудотворца со стороны их происхождения и тех влияний, какие отразились в них, так как их нельзя выделять из общего состава многочисленных заклинательных и врачевальных молитв, которые составили специальную область научного исследования [838]. Для нашей цели достаточно сказать, что ни одна из молитв, приписанных св. Григорию Чудотворцу, не может принадлежать ему, — он не мог быть автором молитв с таким содержанием и такого характера. Настойчивое же приписывание таких молитв, в числе других святых, и св. Григорию Чудотворцу находит объяснение в его жизнеописании, в котором значительное место занимает борьба с демонами. Сирийское житие уже дает образцы кратких молитв, какие неокесарийский святитель произносил в таких случаях. Этим в достаточной степени определяется, почему уже существовавшие или вновь составленные заклинательные молитвы усвоены были св. Григорию Чудотворцу. Совершенно естественно, что молитвы с его именем встречаются гораздо чаще, чем с именем св. Григория Богослова, и может быть даже справедливо предположение, что и там, где стоит имя Григория Богослова, первоначально было имя Григория Чудотворца [839].

Часть третья. Богословие св. Григория Чудотворца.

Общие замечания о характере и объеме раскрытия богословия св. Григория Чудотворца.

Подлинных творений св. Григория Чудотворца, как видно из второй части настоящего исследования, сохранилось сравнительно мало, — да и вообще, по–видимому, их было немного. В них, конечно, не нашло полного выражения содержание всего христианского учения — догматического и нравственного, что обычно понимается под богословием; поэтому говорить о „богословии“св. Григория в этом именно широком смысле слова не представляется возможным. Но для „богословия в том строго ограниченном объеме этого термина, в каком он употреблялся в древне–христианской церкви, т. е. в смысле собственного учения о Боге, сохранившиеся творения св. Григория представляют весьма значительный материал: если они и не дают полных и всесторонних ответов на все вопросы, какие хотелось бы предъявить к этому выдающемуся богослову, вышедшему из школы Оригена, в интересах освещения истории богословской мысли в период от Оригена до Никейского собора, то все же на основании их можно с достаточною определенностью наметить путь, по которому, отправляясь от оригеновского богословия, пошел его ученик.

Если бы св. Григорий написал только один символ, то и в таком случае можно было бы говорить о „богословии“просветителя Понта: настолько богато содержанием это краткое исповедание, в котором каждый термин выражает величайшую глубину богословского умозрения. Но исследователь богословского учения св. Григория располагает еще ценными данными и в других его творениях, подлинность которых мы признали доказанною, именно в его „Благодарственной речи“Оригену, в трактате „К Феопомпу о возможности и невозможности страданий для Бога“и в послании к Евагрию. Эти творения заключают в себе существенные дополнения и комментарий к символу.