Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки

Кто-то из незарегистрированных признает «патриаршую церковь», кто-то нет. И критикует «сергиан» за угодничество перед властями, называет их «обновленцами». Только в одном Кирсановском районе, как свидетельствуют документы, сложилась мощная церковная оппозиция. «В Иноковке монашки не признают попов, сами исполняют требы. В 1 и 2 Иноковке, Свищевке, Кавылки, Вячке, Калаисе и Осиновке – раскольнические районы» (9).

«Вообще же нелегальное богослужение носит массовый характер не только со стороны бывших священнослужителей, а даже и со стороны лиц, не имеющих на то прав; реальной борьбы же с ними никакой не ведется», – признается уполномоченный в одном из своих отчетов (10).

Историк Константин Обозный назвал избрание патриарха Сергия (Страгородского) «точкой бифуркации», то есть тем узловым моментом, который определил будущее Церкви на многие десятилетия. Не Декларация 1927 года митрополита Сергия, не его верноподданнические деяния по смещению неугодных властям священников и архиереев, а именно возведение его в патриархи. В этой точке существовали разные сценарии существования Церкви, все не было настолько детерминировано, как кажется на первый взгляд.

Может быть, правильнее считать такой растянувшейся во времени точкой бифуркации 1943–1948 годы, когда устанавливались новые правила игры. Религия, по мнению правительства, могла принести немалые дивиденды на международной арене, и отношение к ней менялось на глазах. И здесь многое зависело от активности духовенства и мирян, от их согласия или, наоборот, несогласия принимать предлагаемые советскими чиновниками правила игры, от их возможности продавливать нужные решения.

Крайней датой можно считать июль 1948 года, празднование 500-летия автокефалии Русской православной церкви. Руководство Московской патриархии планировало юбилейные торжества совместить с всеправославным совещанием, которое по своему составу и принятым решениям могло быть приравнено к Вселенскому собору. По замыслу окружения Сталина, на совещании должны были быть приняты решения, выгодные Советскому Союзу. Однако находящиеся в орбите Запада греческие церкви проигнорировали форум: они прислали своих представителей, которые непосредственно в совещании не участвовали и присутствовали только на юбилейных торжествах. Провал совещания можно считать отправной точкой охлаждения окружения Сталина к Церкви.

Архиепископ Лука, будучи абсолютно лояльным к советской власти, предлагал свой сценарий взаимоотношения Церкви и государства. Нельзя сказать, что это была некая идиллия. У владыки были свои сторонники во всех слоях церковного общества и при определенном политическом и социальном раскладе в стране, при большей поддержке его епископатом кривая могла повернуть и в его сторону. Луку поддерживали архиепископ Ставропольский Антоний (Романов), преосвященный Мануил (Лемешевский), живший тогда на покое в Тамбове, и другие. Но внешние условия не очень этому благоприятствовали, и введенная в советскую элиту церковная верхушка сделала выбор в сторону беспримесного «сергианства». Немного странно, конечно, читать о хлопотах в 1944 году калининского епископа Рафаила (Березина) о прикреплении его к спецраспределителю. На полях сражений льется кровь, народ пухнет от голода, работает по 12–14 часов, а тут такие шкурнические поползновения. Но прикрепление к магазину для «слуг народа» было реальной платой за сервилизм, и владыка, добиваясь своего, не без оснований ссылался на сложившуюся практику (11).

Сценарий Луки подразумевал большую свободу во взаимоотношениях Церкви и государства в рамках сталинской конституции. Чиновники СДРПЦ, по мысли святителя, следят за соблюдением законности, но не лезут во внутреннюю жизнь Церкви. Церковные же люди своим творчеством, своей работой укрепляют существующий строй и внутренне преображают его. Лука не устает подчеркивать, что без религии и религиозной морали общество быстро деградирует. В своей наивности он полагает, что власти рано или поздно поймут это и разрешат проповедь Евангелия, сами станут верующими. И симфония, союз власти светской и духовной, примет совсем иной характер, чем при патриархе Сергии.

Но пока государство не созрело, Церкви необходимо готовить почву. Для этого следует повсеместно открывать храмы, заниматься апологетикой и т. п.

Все эти мысли были изложены в письмах к патриарху Сергию (Страгородскому) и митрополиту Алексию (Симанскому). И то, что они внимательно изучались и церковным, и светским руководством, говорит о многом.

Мы видим, как Лука разворачивает программу церковного строительства в письме местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Алексию (Симанскому) от 15 июля 1944 года.

«Народу надо помочь экстренными мерами в деле восстановления богослужения, ибо оно важнее всего… Медленно, нетерпимо медленно идет открытие церквей в селах, и надо ускорить его двумя мероприятиями: