Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

К счастью, в часы посещений, когда дети могли плевать на них сквозь прутья решетки, людей-животных, к развлечению толпы, кормили сырым мясом и неочищенным картофелем. И никто не обращал на них внимания, когда они ели на завтрак кукурузную кашу. Нимми припомнил из Боэдуллуса, что сырое мясо или, что еще лучше, свежая кровь, которую порой пьют Кочевники, «хорошо влияют на собственную кровь пациента», и он убеждал кардинала поесть немного сырого мяса. Нимми и сам не отказался бы от мяса, будь оно свежим, но порой тюремная кормежка смахивала на мясо дохлых койотов, а от сырой картошки у них обоих начинались желудочные колики. Правительство Филлипео поставляло достаточно каши, чтобы выставленные в зоосаде экземпляры не казались отощавшими. Во время их пребывания в тюрьме троих заключенных перевели из камер смертников в блок, где производятся казни. От коллег по заключению они узнали, что Вушина теперь заменила машина-секатор, а не другой электрический стул. Электрическое динамо, вещь дорогая, теперь использовалось более продуктивно, чем для поджаривания преступников.

Фаза Луны сменилась, и теперь она шла в рост. Один из припозднившихся дневных посетителей в сутане, оттороченной кружевами, остановившись, уставился на пленников.

– Торрильдо!

Бывший собрат подмигнул Нимми, но продолжал молчать.

– Что тебе нужно, человече? – рявкнул Коричневый Пони.

– Мой владыка архиепископ интересуется, не желаете ли вы, чтобы вам принесли сюда причастие?

– Я бы предпочел хлеб и вино, с которыми сам отслужил бы мессу.

– Я спрошу, – сказал Торрильдо и удалился.

– Выясни, знает ли папа, что мы в тюрьме! – крикнул Чернозуб ему вслед.

– Нимми! – прошипел кардинал. Но Торрильдо остановился.

– Знает, – не оборачиваясь, бросил он, и двинулся дальше.

– Проклятье! Все кончено, – Коричневый Пони был разгневан и подавлен.

Чернозуб решил оставить его в покое. Завернувшись в одеяло, чтобы защититься от ледяного ветра, он погрузился в дремоту.

Торрильдо вернулся через три дня. На этот раз подмигнул ему Чернозуб. Торрильдо покраснел.

– Никогда раньше не видел, чтобы можно было подмигивать с сарказмом, – сказал он.

– Как насчет хлеба и вина? – спросил кардинал.

– У вашей светлости не будет времени отслужить мессу, – из рукава Торрильдо вынул письмо, а из кармана – ключ. – Когда вы прочитаете это письмо и пообещаете подчиняться изложенным в нем указаниям, я выпущу вас.

Коричневый Пони взял послание и стал читать его, передавая Чернозубу листок за листком.

– Проклятье! Все кончено, – повторил кардинал, снова впадая в уныние, но на этот раз без гнева.

– Я думал, у каждого кардинала есть церковь в Новом Риме, – заметил Нимми, прочитав первые строчки.

– В Новом Риме есть церковь святого Михаила, – сказал ему Коричневый Пони. – И это церковь Уриона, но здесь он не считается Ангелом Войны.

Пока Торрильдо маялся ожиданием, нетерпеливо подбрасывая ключи на ладони, пленники молча читали письмо. Его первая страница гласила следующее:

«Его Преосвященству кардиналу Элии Коричневому Пони, дьякону святого Мейси от кардинала Уриона Бенефеза, архиепископа церкви святого Михаила Архангела.

Поскольку сомнительный папа, некий Амен Спеклберд, выразил намерение отказаться от папства, признав, что он никогда не был настоящим папой, Его Императорская Милость, правитель Тексарка с удовольствием сообщает, что прощает все ваши преступления, кроме попытки цареубийства, за которое вы и ваш слуга Чернозуб Сент-Джордж приговорены к смертной казни с отсрочкой приведения приговора в исполнение. Вы изгоняетесь из империи как персона нон грата. Поставив свою подпись в нижеуказанном месте, вы тем самым признаете справедливость выдвинутых против вас обвинений, что Его Милость принимает, а также выражаете согласие, чтобы вас как можно скорее под эскортом препроводили к перевалочному пункту по вашему выбору у Залива привидений; кроме того, вы даете обещание никогда не возвращаться в империю, кроме как по приказу правящего понтифика, Генерального совета или конклава – и лишь с целью прямого следования от пункта пересечения границы в Новый Рим или из него».

Под данным текстом было оставлено место для подписей, свидетельствующих, что их авторы не оспаривают выдвинутые обвинения, а также выражают согласие с бессрочным изгнанием.

Остальные страницы были в той или иной мере посвящены личному обращению Бенефеза к Коричневому Пони и другим кардиналам Валаны с просьбой признать Новый Рим единственным достойным местом созыва конклава для избрания папы.

Кончив читать, Коричневый Пони посмотрел на Торрильдо. Псаломщик через решетку протянул ему металлическую ручку и флакон чернил. Заключенные торопливо расписались, и в замке повернулся ключ.