Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния

Сохранился документъ драгоцѣнный и весьма волнующій своей человѣчностью и возвышенностью. Это — слово умирающаго св. Марка Ефесскаго собраннымъ вокругъ его одра друзьямъ, его особое обращеніе къ Георгію Схоларію, предстоявшему тамъ, и отвѣтъ послѣдняго св. Марку. Этотъ документъ будетъ полностью приведенъ нами далѣе.

Находясь на смертномъ одрѣ, въ самый день своей кончины, св. Маркъ Ефесскій въ послѣдній разъ обращается къ своимъ друзьямъ и единомышленникамъ въ борьбѣ за Православіе. Ни о себѣ, ни о чемъ иномъ онъ не говорить: его послѣднія мысли — о Православіи, которому онъ отдалъ свою жизнь. Его свѣтильникъ жизни угасаеть: — “Теперь я уже сталъ ничѣмъ; а есть ли что меньшее, чѣмъ — ничто?” — говоритъ онъ. Дѣло Православія въ опасности. Константинопольскій Патріархъ — ревнитель Уніи. Дворъ всецѣло во власти Ватикана, представители котораго чувствуютъ себя въ Константинополѣ недовольными хозяевами. Одръ Святителя окружаетъ кучка ревнителей Православія, но между ними нѣтъ никого, кто бы былъ въ силахъ продолжать борьбу за Православіе. Въ душевной тоскѣ онъ вопрошаетъ: кто же понесетъ вмѣсто него свѣтильникъ Православія, не давая ему потухнуть? кто займетъ мѣсто павшаго воеводы въ рядѣ борцовъ за Истину? — Это мѣсто можетъ занять только одинъ человѣкъ, —его духовный сынъ и ученикъ, сановникъ и философъ — Георгій Схоларій, секретарь Василевса. Но приметъ ли онъ на себя это тяжелое обязательство? будетъ ли вѣренъ. Православію и Церкви? Захочетъ ли пожертвовать своей карьерой, а можетъ быть и большимъ, чѣмъ честь и богатство, — захочетъ ли пожертвовать жизнью за Истину? — Св. Маркъ зналъ, что Георгій Схоларій велъ скорѣе примиренческую политику въ отношеніи Уніи, не только во время Флорентійскаго Собора, но и послѣ Собора, уже находясь въ Константинополѣ, и былъ готовъ оправдать компромиссъ въ отношеніи догматовъ вѣры. Все же, св. Маркъ чувствовалъ, что можетъ довѣрить Георгію Схоларію свое мѣсто и передать именно ему водительство въ борьбѣ за Православіе. Онъ зналъ внутреннія убѣжденія его; зналъ, что имѣетъ передъ собою чуткую душу, нѣжную, способную къ воспріятію всего возвышеннаго. Вспомнимъ, что въ своемъ посланіи къ св. Марку, хотя онъ былъ весьма обиженъ на св. Марка и не совсѣмъ согласенъ съ его точкой зрѣнія, однако, такъ трогательно онъ адресуетъ ему отвѣтъ: “Всесвященнѣйшему Митрополиту Ефеса и пречестнѣйшему Экзарху всей Асіи, и мнѣ о Господѣ божественнѣйшему, святѣйшему Отцу и Владыкѣ, самому лучшему и самому мудрому изъ людей”. Св. Маркъ зналъ нѣжную душу своего сына, прощалъ неоднократно его слабости и, прощая, подбадривалъ его больше не впадать въ нихъ. Теперь, говоря съ нимъ въ послѣдній разъ въ своей жизни и передавая ему самое важное, что было на свѣтѣ у него въ жизни — соблюденіе Православія, Святитель обращается къ его сердцу, убѣждая его занять его мѣсто въ борьбѣ за Православіе. Съ тревогой онъ ждетъ его отвѣта.

Отвѣтъ Георгія Схоларія былъ достоинъ этого великаго человѣка. Онъ осозналъ и передъ всѣми возвѣстилъ, что вся та дипломатичность, которой онъ держался, и тотъ офиціальный нейтралитетъ, который нѣкогда онъ считалъ правильнымъ и оправданнымъ, и то “молчаніе” и уклоненіе отъ борьбы за Православіе, по тѣмъ или инымъ соображеніямъ, все это было неправильнымъ, и говоритъ, что отнынѣ онъ все это презрѣлъ, и съ готовностью принимаетъ на себя мѣсто св. Марка въ борьбѣ за Православіе и свидѣтельствуетъ о своей готовности бороться за “совершенство Православія” — говоря эти прекрасныя слова: “Полностью подтверждая, я говорю тебѣ предъ Богомъ и святыми Ангелами, невидимо предстоящими нынѣ намъ, и предъ находящимися здѣсь многими и достойными мужами, что я буду во всемъ вмѣсто тебя и вмѣсто твоихъ устъ, и чѣмъ ты горѣлъ и что любя передалъ, и самъ я, и защищая и всѣмъ предлагая, совершенно ничего изъ

А. СЛОВА ИЖЕ ВО СВЯТЫХЪ ОТЦА НАШЕГО МАРКА, АРХІЕПИСКОПА ЕФЕССКАГО, КОТОРЫЯ ОНЪ ПРОИЗНЕСЪ ПРЕДЪ МНОГИМИ АРХІЕРЕЯМИ И ІЕРОМОНАХАМИ И МОНАХАМИ ВЪ ТОТЪ ДЕНЬ, ВЪ КОТОРЫЙ ОНЪ ПРЕСТАВИЛСЯ КЪ БОГУ; ЗАПОМНИВШІЕ ИХЪ ЗАПИСАЛИ ПО ПОВЕЛѢНІЮ ЧЕСТНѢЙШАГО СВЯЩЕННОЙ ПАМЯТИ (ОТЦА).

Я желаю выразить мое сужденіе болѣе подробно; особенно же теперь, въ приближеніи моей кончины, дабы быть согласнымъ въ отношеніи себя отъ начала и до конца и для того, чтобы не подумалось кому, что я говорилъ одно, а скрывалъ иное въ моихъ мысляхъ, за что было бы справедливо постыдить меня въ этотъ часъ моей кончины.