Святой Павел. Апостол, которого мы любим ненавидеть

Однако Павел оказался в Аравии не в лучший момент. В 34 г. Ирод Антипа вторгся на территорию Набатеи и основал к югу от Мертвого моря израильский анклав. Но царь Арета неожиданно атаковал иродианских наемников и уничтожил их. Антипа же впоследствии впал в немилость в Риме и был сослан в галльский город Лугдун (нынешний Лион). Многие евреи усмотрели в этом возмездие свыше за казнь Иоанна Крестителя, а ученики Иисуса – еще и предзнаменование скорого прихода Царства. По-видимому, в результате политических передряг Павлу пришлось вернуться в Дамаск, где его радикальная проповедь привлекла внимание царя Ареты, ставшего отныне ставленником Рима в регионе. Павел был вынужден бежать, спасая свою жизнь. Друзья помогли ему выбраться из города, спустив по городской стене в корзине{124}.

Оказавшись в безопасности, Павел провел две недели в Иерусалиме, став гостем Петра. Он не афишировал (а может, и скрывал) свой приезд, ибо мог опасаться мести со стороны бывших жертв и бывших соратников. Поэтому вел себя очень тихо: «Другого же из апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня»{125}. В то время Петр еще оставался бесспорным лидером иерусалимской общины, но Иаков, возможно, возглавлял консервативное крыло Иисусова движения, которое более ревностно соблюдало Тору. Интересно было бы узнать, о чем они разговаривали. Без сомнения, Петру было что рассказать об Иисусе, а Павел мог поделиться своими размышлениями о роли Авраама. Как единственный мыслитель в движении Павел мог очень страстно проповедовать свои идеи и сильно повлиять на Петра, который впоследствии разделил некоторые из них{126}.

Через две недели Павел уехал в диаспору и не возвращался в Иерусалим 14 лет. Он попал в Киликию, но о его миссии в этих краях ничего не известно{127}. Возможно, он продолжал, по примеру Авраама, обходить Землю Обетованную: следовал вдоль Средиземноморского побережья, затем в районе Таврских гор повернул к востоку и достиг реки Евфрат{128}. Согласно еврейской топографии, по ту сторону Таврских гор находилась территория, после потопа отведенная Иафету, младшему сыну Ноя. Однажды Павел посетит эту чужеземную страну, но пока он предпочел остаться в землях Сима, старшего сына Ноя и предка семитских народов{129}. Возможно, в Киликии он основал некоторые общины, но прямых указаний на это нет. Затем, приблизительно в 40 г., его пригласили в Антиохию, третий по величине город Восточной империи.

Согласно Деяниям, в Антиохии христианское движение делало большие успехи: проповедь эллинистов, изгнанных из Иерусалима, привлекла массу «богобоязненных» язычников, коих в этом городе было множество{130}. В отличие от Рима и Иерусалима, Антиохия не имела еврейского квартала: общины были разбросаны по всему городу. Антиохийцы живо интересовались религией, многих тянуло к иудаизму, и, приходя на собрания паствы Мессии, они чувствовали себя там как дома. В их местной традиции присутствовало «пребывание в Боге»» (энтеос), поэтому им нравились шумные и восторженные собрания последователей Иисуса, где под воздействием Духа «говорили языками», наблюдали видения, впадали в экстаз и изрекали пророчества. Кроме того, новообращенные ощущали: после крещения их воспринимают как полноправных членов общин, а не как людей второго сорта, какими они оставались в обычных синагогах.

Когда новости об этих обращениях достигли Иерусалима, Двенадцать апостолов были заинтригованы, но сочли уместным проявить осторожность. Петр и сам крестил «богобоязненных», не требуя от них обрезания, но не в таких огромных количествах. Не очередной ли это знак близости Царства? Предсказывали же пророки, что в последние дни язычники со всего мира наконец признают Бога Израилева. Но насколько истинна вера этих сирийцев? Не осквернена ли она прежними идолопоклонническими обычаями? И когда они пророчествуют и говорят языками, действительно ли их ведет Дух или сказывается связь с местными богами? Насколько евреям допустимо жить и молиться вместе с необрезанными язычниками? О каких совместных трапезах между язычниками и благочестивыми иудеями можно говорить, если язычники не соблюдают пищевых запретов? Чтобы разобраться в ситуации, Двенадцать отрядили в Антиохию Варнаву: кипрский еврей, владевший арамейским и греческим языками, он принадлежал обоим мирам{131}. Как представитель диаспоры он знал, что смешанные общины евреев и язычников за пределами Иудеи не редкость. Более того, синагоги диаспоры часто просили «богобоязненных» язычников не становиться полными прозелитами, ибо слишком большое число новообращенных встревожило бы римские власти{132}. Но, прибыв в Антиохию, Варнава, видимо, понял: верующим из язычников необходимо более тщательно изучить еврейское Священное Писание и идеальной кандидатурой на роль учителя был бы Павел, образованный фарисей. Поэтому, сообщает Лука, Варнава «пошел в Тарс искать Савла и, найдя его, привел в Антиохию»{133}.