Святой Преподобный Сергей Радонежский. Жизнеописание

Чтобы понять, почему Митрополит Алексий так настойчиво желал иметь преподобного Сергия своим преемником, должно знать, что Великий князь Дмитрий Иоаннович был увлечен пристрастием к своему любимцу, духовнику и хранителю его великокняжеской печати, Новоспасскому архимандриту Михаилу, и желал его видеть на Московской кафедре. Этот Михаил, или, как его прозвали, Митяй, был человек видной наружности, с громкой и чистой речью, хорошо толковал силу книжную, знал все старинные повести, книги и притчи и обо всем рассуждал красноречиво. Но щедро наделенный дарами Божиими, он плохо помнил, что все это не его, был горд, самонадеян и заносчив. Великий князь не раз просил Митрополита Алексия – и сам, и через Серпуховского князя Владимира Андреевича, и через ближних бояр святителя – чтобы он благословил Митяя после себя на митрополию. Но Святитель хорошо знал дурные свойства Новоспасского архимандрита и говорил князю: «Митяй еще недавний монах, надобно ему запастись духовным опытом и потрудиться в монашестве. Если даст Бог, и Святейший Патриарх с собором благословит, то пусть будет; а я не могу благословить его». Если бы не это пристрастие Великого князя к своему духовнику, то и святителю Алексию не было бы особенной нужды так заботиться о преемнике, потому что еще в 1376 году был посвящен по просьбе Литовских князей в сан митрополита Киприан, с тем, чтобы по смерти Алексия он стал Всероссийским Митрополитом. А перед волей Патриарха благоговели и Алексий, и Сергий. Богомудрый Сергий видел, что принять предлагаемый сан в таких обстоятельствах – значило увеличить церковные смуты или взять на себя тяжкое дело умиротворения этих смут: глубокое смирение старца не приняло на себя и этого подвига. Все, что мог он взять на себя для блага Церкви, он сделал. Он убеждал Великого князя принять Киприана, выставляя на вид вредные последствия разделения митрополии Русской. Но Великий князь был недоволен Киприаном за то, что он, еще при жизни святителя Алексия, в 1376 году, позволил себе приехать в Москву в звании Митрополита Всероссийского, но, понятно, не был здесь принят и должен был удалиться в Киев, где и жил.

12 февраля 1378 года не стало святителя Алексия… С его кончиной начинаются скорбные времена для Русской Церкви, до того скорбные и смутные, что некоторые повествователи, излагая историю этого времени и обращая внимание только на внешний ход событий, без надлежащей оценки нравственного характера тогдашних деятелей, обвиняют в корыстолюбии, честолюбии и других человеческих немощах даже таких лиц, которые за свою святую жизнь Самим Богом прославлены и Церковью чтутся в лике святых Божиих. И там выше, чище и светлее выступает в этот смутный период церковной жизни святая личность смиренного игумена Радонежского; тем важнее его служение, его личное участие в тогдашних событиях, что оно дает беспристрастному историку верное руководство для надлежащей нравственной оценки лиц и событий, дает возможность избрать верную точку зрения на того или другого деятеля и сказать слово правды сколько беспристрастное, столько же и безобидное…

По смерти святителя Алексия и сам Великий князь, и многие из знатных людей снова предлагали преподобному Сергию принять святительский жезл, но преподобный опять указал на Киприана, как законного Архипастыря. А когда Великий князь не согласился на это, то он указал на Суздальского епископа Дионисия, как человека наиболее достойного сего сана. Но Великий князь опять обратился мыслью к своему любимцу – Новоспасскому архимандриту, и Митяй избран в митрополиты. Этот гордый человек не хотел даже соблюсти должного приличия в своем положении. Еще не посвященный в сан святителя, он облачался в митрополичью мантию, носил белый клобук и золотой крест с украшенным бисером параман дом, садился на святительскую кафедру и позволял себе подвергать наказаниям не только архимандритов, но и епископов. Он внушил было Великому князю противную правилам того времени мысль – посвятить его в сан митрополита в Москве, без участия Вселенского Патриарха. Великий князь пригласил было уже и епископов для сего посвящения. Но Суздальский епископ Дионисий восстал: «Кто это учит тебя, Государь, переменять церковный закон по своему усмотрению? Не следует быть тому, чего желают от тебя и от нас». Так говорил правдолюбивый Дионисий Великому князю, и тот отказался от своего желания. Это раздражало честолюбивого Митяя; он потребовал от Дионисия объяснения: почему тот не являлся к нему на поклон? «Потому, – отвечал Дионисий, – что я – епископ, а ты только священник, не тебе судить меня». «Да я тебя и попом не поставлю! – гневно закричал Митяй. – Я своими руками спорю твои скрижали!»