Святой самозванец

Мэгги услышала шаги и подняла взгляд. Сэм стоял у двери на кухню Феликса. Почему он не вернулся на работу после того, как привез ее от Терезиты? Придется сказать Шармине, чтобы больше не сообщала Сэму о ее местонахождении.

— Мэгги… — заговорил он.

Она отвела глаза, ей снова вспомнилась Италия и то утро, когда она сообщила Джессу, кто он в действительности. Его ответ потряс ее. Джесс сказал, что его гены не из клеток ДНК, которые Феликс взял с Туринской плащаницы. Он пришел, потому что Мэгги позвала его, она и Феликс. Сказал, что мог прийти другим путем. Джесс сообщил ей, что его единственной миссией было ее личное счастье. Он пришел не для того, чтобы спасти мир.

Охваченная чувством вины и раскаяния, Мэгги тогда убежала с берега озера в дом. Она нашла у себя в спальне Сэма, непрошеного гостя; тот растянулся голый на ее постели. Каждый день Мэгги приходилось гнать воспоминание о том, что он с ней сделал.

Феликс потом сказал, что состояние Сэма имеет медицинское название: парафилия, вызванная травмой. Если кто-то виноват, так это Теомунд Браун, сказал Феликс. Его человек стрелял в Сэма в ту ночь, когда родился Джесс. Десять лет все они думали, что Сэм мертв. Лучше бы он и вправду умер.

Мэгги повернулась к нему.

— Ты знал, что прошло меньше двух месяцев с тех пор, как Феликс привез тебя в Италию, Сэм? Меньше двух месяцев с тех пор, как мы узнали, что ты еще жив?

Сэм потянулся к ней, но она отстранилась.

— Смотри, что происходило после этого. В тот день, когда ты приехал на нашу виллу, умерла сеньора Морелли. Через три дня Карло Морелли убил Джесса за то, что тот не спас его жену. — У Сэма был виноватый вид. — Лишь плохое происходило с тех пор, как мы опять вместе, Сэм.

Он стоял, ломая руки, с открытым ртом, но не говорил ни слова. Мэгги убежала в комнату для гостей и заперла дверь. Она часто дышала, в такт биению сердца, и прислушивалась, не раздадутся ли шаги Сэма, не постучит ли он сердито в дверь. Но все было тихо. Мэгги с облегчением подошла к чемодану, открыла его и достала статуэтку, на которую так долго не смотрела — французскую статуэтку двенадцатого века Девы Марии Рокамадурской, Черной Мадонны.

У нее был широкий нос, на голове, как и у младенца, надеты золотые венцы. Джессу она очень нравилась. Мэгги поставила статуэтку на туалетный столик и опустилась на колени, чтобы помолиться.

— Мое лоно тоже было девственным. Я родила сына, как и ты. Что ты делала после того, как растерзали Иисуса?

Она дотронулась до деревянного младенца.

— Наверное, неправильно считать себя второй Мадонной. Должно быть, я совершила большой, очень большой грех. Наверное, нанесла оскорбление Святому Духу. Поэтому Бог позволил Сатане прийти ко мне. Поэтому отнял у меня Джесса, милого Джесса!

Мэгги закрыла ладонями лицо. Она понимала, что спустилась в темную долину смерти и потерялась, совсем потерялась.

— Я знаю, что это неправильно, — сказала она. — «Мне отмщение», — изрек Господь. Но Пресвятая Дева, посмотри, что со мной случилось!

Она сжала руками живот, глядя на деревянного младенца.

— Поэтому я должна это исправить! Я не могу позволить порочному семени Сэма продолжать расти во мне, там, где был мой милый Джесс. Не прошу тебя простить меня. Я понимаю, что никогда мне не будет прощения за то, что уже сделала. Просто объясняю. Вот и все.

Мэгги ждала знака — какого угодно, — что она, возможно, не права. Ничего не чувствуя, она спрятала статуэтку, вернулась на кухню и увидела Сэма, который стоял над чашкой с блюдцем — пытался быть полезным, наверное, но слишком поздно.

— Я заварил твой чай, — сказал он.

Мэгги нахмурилась, заметив пластиковый пакет, который дала ей донья Терезита.

— Ты взял травы из этого пакета?

— Да. — Он протянул чашку.

Она взяла, помешала чай, наблюдая за Сэмом. Как он может выглядеть таким заботливым, таким человечным, когда он совсем не такой? Она отнесла чашку в гостевую комнату Феликса.

Сэм пошел следом.

— Тебе не надо оставаться со мной, — сказала она. — Я знаю, что ты должен работать.

— Я хочу быть с тобой.

Мэгги фыркнула. Должно быть, в нем взыграла похоть.

Она села на кровать, встретилась взглядом с Сэмом, набросила на плечи плащ мести Исайи и залпом выпила чай целительницы. По вкусу это был какой-то мягкий сорт тимьяна. Три дня по три раза в день, и она покончит с беременностью. Целительница не велела пить чай дольше. Если он не поможет, нужно прийти опять. Она попробует что-нибудь другое, но тимьян обычно помогает.

К удивлению Мэгги, Сэм подошел к ней и крепко обнял. Она хотела сказать ему, что его ребенок скоро превратится в кровавый сгусток. «Как она может так думать?» Потом она вспомнила. Джесс мертв.

Сэм взял у нее чашку и поцеловал ее в лоб, в нос, в губы, и она ему это позволила.

— Мэгги, разве ты не знаешь, что я люблю тебя?

Она притворно улыбнулась.

— Конечно, любишь, Сэм. Мы собираемся пожениться, не так ли? — Она в последние две недели была слишком поглощена горем и могла только плакать. Теперь она стала сильнее и будет лгать, пока дело не будет сделано.

Он застонал.

— Мэгги, я хочу, чтобы ты села и послушала меня.