Святой самозванец

Это политика кнута и пряника, рассчитанная на то, чтобы оставаться хозяйкой положения. Только когда Корал прилетала сюда, она бросала притворство — то есть так было до сих пор.

Когда самолет приземлился и покатил к стоянке, Корал быстро встала, не обращая внимания на богатого бизнесмена, пялившегося на нее из салона первого класса. Накинула на плечи жакет от дизайнерского брючного костюма, белого, в зеленых и пурпурных цветах. Он был такой же яркий, как здешние сады. В ушах, на пальцах, на обоих запястьях сверкали золотые украшения с бриллиантами, при помощи которых Франсиско утверждал свои права на нее.

Когда дверь самолета компании «Аэромексико», рейс 403, открылась, впустив в салон жару и невероятный запах города — цветы, пыль, кофе, выхлопные газы и другие непонятные ароматы, — она первой вышла наружу. Франсиско шагал к ней по бетону, нарушая все существующие пограничные и таможенные правила. Никто не осмеливался помешать ему.

Когда она двинулась, он остановился, помахав ей рукой с золотым «Турбийоном» на ремешке из крокодиловой кожи.

— Буэнос диас, Корал.

— Что скажешь, дорогой мальчик?

Как обычно, он обнял ее рукой за талию и рывком прижал к себе, заставляя выходящих из самолета пассажиров обтекать их, пока они целовались.

В промежутках между поездками Корал мечтала об этом поцелуе в знак приветствия, — ее рот до сих пор оставался единственной частью тела, на которую не распространялось табу для его губ. Требовалась смелость, чтобы этого добиться, но она сумела, ей помогло почитание Девы Марии, которое у мексиканских мужчин сопровождает мачизм. Франсиско был одержим желанием прикасаться к ней губами, но смирился с тем, что ему это не позволено. Их поцелуй воспламенял желание, такое сильное, что ждать было невозможно. Иногда Франсиско вел ее в здание аэропорта и открывал подряд двери офисов, пока не находил пустую комнату, или выгонял испуганного клерка, чтобы заняться с ней любовью прямо в аэропорте. Но обычно они делали это в машине, пока шофер вез их по оживленным улицам.

На этот раз она заставила себя прервать их объятия, по крайней мере попыталась. Франсиско упорствовал, говорил: «Корал, пожалуйста, нет», а она в ответ прошептала: «Отпусти меня». Он сопротивлялся, и ей пришлось хлопнуть его по рукам.

Несколько иностранцев обратили на них внимание, но мексиканцев вокруг страстная любовная перепалка интересовала не больше, чем крайние богатство и нищета их столицы. Так было всегда — и с любовниками, и с городами.

Распаленный Франсиско снова надел темные очки, которые придавали ему еще более романтичный и опасный вид, схватил ее за руку и потащил в здание терминала, яростным взглядом остановив чиновника, робко попросившего у нее паспорт. Он втолкнул ее в комнату, где они уже когда-то занимались любовью, прижал к стене, расстегнул молнию на ее брюках и сунул туда руку.

— А теперь мы трахнемся, mi putita preciosa[44].

Корал понимала, что Франсиско пытается возбудить ее гнев, думая, что секс станет для него выходом. Ощущение от его прикосновений было чудесным, но вместо обычного вульгарного ответа она оттолкнула его и огрызнулась:

— Только через мой труп!

Он упорствовал, хотя она сопротивлялась, тискал ее тело, словно искал кнопку, на которую можно нажать и включить ее.

Хотя Корал отчаянно хотелось поцеловать его и почувствовать на своем теле его руки, она кричала «Sueltame!», пока громкий стук в дверь не вынудил его отступить с обиженным и озадаченным видом. И тогда Корал сделала то, чего никогда не делала. Она подняла руку и дала Франсиско пощечину. И затаила дыхание. Американец мог за это бросить ее. Мексиканец, если бы не убил, то мог стать ее рабом.

Франсиско Мигель просто уставился на нее и прорычал:

— No moleste![45]

, — обращаясь к тем, кто стучал.

Корал отвернулась к стене, закрыла лицо руками и заплакала.

Через какое-то время она услышала:

— Драгоценная моя, прости. Как я могу тебя утешить?

Он положил руки ей на плечи, но она в притворном гневе стряхнула их и вышла из комнаты. Франсиско последовал за ней, велев шоферу взять ее багаж. В зоне прилета один из его пособников, теперь называющийся телохранителем в соответствии с новым статусом Франсиско, прокладывал путь через толпу. Она привыкла, что в Мексике ее сопровождают вооруженные люди. Похищения происходили здесь все время, и, в отличие от «Всадников» Франсиско, новые банды не знали жалости.

У дороги другой его телохранитель открыл дверцу «Бентли» Франсиско. Корал села на заднее сиденье. Когда он сел рядом, она отодвинулась к дальнему окну и стала смотреть на аэропорт, где, как она знала, никогда больше не испытает страстного приветственного поцелуя Франсиско. Он слишком горд, чтобы рискнуть снова получить отпор на людях.

Что еще важнее, эта оставшаяся без ответа пощечина означала, что их отношения изменились. Они уже не равны, теперь он стал влюбленным, а она — любимой. В действительности у нее имелся тайный план. Она была охотницей, а он — добычей.