Святой вечер

— Я знаю, что он тесно связан с моим отцом. Я видел их вместе, и этого достаточно, чтобы понять, что я не хочу, чтобы он приближался к тебе.

Он бросился за угол дома и помчался по песку. Мои короткие шаги едва поспевали за его длинными, стремительными шагами. Мое сердце забилось как сумасшедшее, когда паника сомкнулась вокруг меня, шепча мне на ухо: «Беги».

Я уперлась босыми ногами в песок и рванула вперед.

Слишком поздно. Они были лицом к лицу.

Линкольн схватил в кулак рубашку Грея и дернул его вперед. — Убери от нее свои гребаные глаза! Даже не смотри на нее!

Волны разбивались о берег прямо за дюной. Хрустящий ночной воздух кусал мою кожу. Казалось, даже атмосфера была в смятении. Паника теперь была силой, сжимающей и разжимающей мою грудную клетку.

— Линк, остановись!

Он не остановился.

Грудь Линкольна вздымалась, когда он приблизил свое лицо всего на несколько дюймов к лицу Грея. — Я покончу с тобой.

Я должна была дать ему понять, что он ошибается. Грей не был похож ни на отца Линкольна, ни на тех, с кем он был связан — Линкольн, очевидно, знал о нем больше, чем я надеялась. От одной мысли о том, что он может каким-то образом попасть в Братство, у меня начинало сводить живот. Я хотела оградить его от мира, в который я попала, хотя его фамилия была как колючая лоза, связывающая его с тьмой.

— Линкольн, — крикнула я. — Это не то, что ты думаешь. Он не тот, о ком ты думаешь.

Это привлекло его внимание.

Он отпустил рубашку Грея и повернулся ко мне лицом. — Откуда ты это знаешь? — Его глаза дико искали ответа в моих, наконец, широко раскрылись, когда его губы разошлись. Он наклонил голову в сторону и выпустил длинный, прерывистый вздох. — Скажи мне, что ты его не знаешь.

Удар от моего предательства разорвал мою грудь. — Линк...

— Ты сказала, что это Киптон. — Его голос был таким надломленным, таким гортанным. — Ты сказала, что Киптон забрал тебя. — Он сделал шаг ко мне. — Теперь он мертв, и я думал, что так ты вернулась. Я думал, ты свободна... — Он указал на Грея. — Скажи мне, откуда ты его знаешь.

— Линк...

— Святое дерьмо. Вот где ты была. — Его голос был тихим. — Все это время. — Его взгляд прошелся по мне, обжигая меня с головы до ног. Я никогда не чувствовала себя такой открытой и обнаженной. — С ним. Киптон отдал тебя ему. — Печаль, исходившая от него, была осязаема, она проникла в мою открытую грудь и сжала мое сердце в кулак. Его ноги подкосились, и он упал на колени.

Я опустилась рядом с ним, желая обнять его, желая утешить его. Я обхватила его руками, желая, чтобы мы оба исчезли в песке под нашими коленями.

Он вздрогнул от моего прикосновения. Его руки упали на бока, затем он поднял голову и посмотрел на меня. — Ты трахалась с ним? Тебе понравилось? Он сделал тебе больно? — В его голосе было столько боли, когда слова вырывались наружу. Я просто хотела забрать все это.

О, Боже. Только не это. Что угодно, только не это. — Нет.

— Нет? Я задал три вопроса, птичка. Какой из них «нет»?

Я чувствовала, что меня сейчас стошнит. Почему Грей не мог просто остаться в своем доме, в своей комнате, занимаясь своими делами? Мне не нужно было, чтобы он присматривал за мной. Мне нужно было время, чтобы разобраться со всем по-своему. Не так, как сейчас.

Я ненавидела Грея в этот момент. Я ненавидела себя за то, что когда-то хотела его. И больше всего я ненавидела проклятое Братство за то, что оно так поступило со всеми нами.

Мое сердце раскололось в моей широко распахнутой груди. Я смотрела на Линкольна, наблюдая, как лунный свет заостряет его черты. Первый мальчик, которого я любила. Последний мужчина, которого я когда-либо хотела. Сердце, которое мне суждено было разбить. — Он не причинил мне вреда.

Он запустил обе руки в волосы, дергая за концы, глядя на небо. Вены на его шее выглядели напряженными и сердитыми. Его губы беззвучно шевелились, когда он закрывал глаза. Может быть, молитва. Мантра. Мольба о силе.

Ветер усилился, нагоняя волны на берег злее, чем раньше.

А потом он перевел взгляд на меня. Его глаза блестели от непролитых слез. Его лицо было искажено мукой. Но, Боже мой, он был прекрасен. И мое сердце бешено колотилось в груди, потому что все, что я хотела сделать, это исправить его, исправить это. Казалось, что мы были двумя нитями одной ткани, а кто-то дергал, тянул и разрывал нас на части.

На мгновение мы замерли, и я подумала, что, может быть, мы не так уж и сломаны, как казалось.

Затем Линкольн опустил руки и посмотрел на Грея. Он сильно и тяжело дышал, но его голос был спокойным — гораздо спокойнее, чем его внешность. — Я собираюсь отрезать тебе пальцы за то, что ты прикасался к ней, вырвать твой язык за то, что ты пробовал ее на вкус, и отрезать твой член, а затем засунуть его тебе в задницу за то, что ты думал, что имеешь право трахать ее. — Он вскочил на ноги и в считанные секунды преодолел расстояние между собой и Греем. — Я. Покончу. С тобой. — Затем он толкнул его на землю.