Святой воин

Брат Феликс – любопытно, кстати, кем он был в прошлой, домонашеской жизни? – твердо заявил, что не оставит пособникам антихриста ломаного су. И тут же по-хозяйски сгреб все мешочки с серебром, за что ему честь и хвала! Благо я вовремя вмешался в процесс разграбления замка Шинтосе и строго-настрого запретил ломать дверь в оружейную. Да, там хранится целая куча дорогой брони и оружия, но жадничать нехорошо, лучше мы как-нибудь еще раз наведаемся сюда, с телегами повместительней.

– Главное, что мы успели отчалить, – говорю я, пожимая плечами. – Теперь им нас не перехватить.

– Какие-то они побитые, – наблюдательно замечает брат Ной. – Одежда порвана, панцири с вмятинами, кони в ранах. – Подумав, он добавляет с нескрываемым разочарованием: – И почему их всего два десятка? Стоило ли так спешить к баркасу, с таким отрядом мы и сами бы управились. Я-то думал, за нами пошлют человек пятьдесят!

Я лишь молча пожимаю плечами, это и впрямь загадка. Может, оттого погоня так бледно выглядит, что некий послушник щедрой рукой разбросал по мешку хитрых железяк в паре мест, где дорога круто ныряет в сторону? Эти загогулины придумали коварные японцы, и я подозреваю, что их изобретатель страстно ненавидел лошадей. То ли его кобыла копытом в детстве лягнула, то ли конь схрумкал последнюю морковку, а может, желтолицый Кулибин как-то упал лицом в навоз, кто знает? Это устройство просто, как все гениальное. Из общего центра торчат во все стороны четыре острых трехдюймовых шипа, – как ни кинь такую колючку на дорогу, один из них всегда будет таращиться в небо, поджидая неосторожного скакуна. Идеальная вещь, чтобы гарантированно остановить конный отряд, несущийся галопом. Но сейчас я размышляю о другом. Все же верно говорят, что смелость города берет! Моя авантюра увенчалась грандиозным успехом, даже жаль, что об этом мало кто узнает. Операции тайной войны, в отличие от гешефтов банальных грабителей, неизвестны широкой публике, а ведь продуманы и исполнены они не в пример изящнее. Всяким мелким сявкам остается лишь грызть ногти на руках, завистливо закатывать глаза и восхищенно вздыхать. А узнай они о размере нашей добычи, удавились бы от зависти. Но не узнают, поскольку политика – дело тонкое, не все к ней допущены.

Неужели получается, что я сорвал заговор против Карла и отныне нет никакой угрозы для жизни Жанны? И как, любопытно знать, отреагирует кандидат в короли на пропажу своего золотого запаса? Повернувшись к составленным на корме шести бочонкам, я недоверчиво качаю головой. Сто пятьдесят тысяч золотых экю, безумные деньги! Этот человек очень хочет стать королем Франции, ну просто спит и видит. Про таких и сложили поговорку о бодливой корове, которой Бог рог не дает, как в воду смотрели. Но как, объясните, Жиль де Лаваль ухитрился собрать столько золота в одном месте, причем никто об этом не проведал?

Ай да барон де Рэ! Похоже, этот человек до конца не доверяет никому, даже ближайшему помощнику, де Мюрражу. Я и сам таков, не потому ли испытываю к барону чувство ненависти? Хотя нет, все намного проще: мерзавец посмел протянуть лапы к девушке, которую я люблю всем сердцем. А такое разве простишь? Конечно, христианство велит нам подставлять другую щеку обидчику. Вздохнув, я напоминаю себе, что, вообще-то, являюсь послушником ордена францисканцев, а в качестве такового просто обязан служить положительным примером для всех добрых французов и примкнувших к ним шотландцев.

– Ладно, – машу я рукой. – Прощу мерзавца, так и быть!

Что-то внутри меня рычит и отчаянно сопротивляется этому решению, жаждет хватать за глотку, рвать и топтать. Стиснув зубы, я решительно подавляю первое, а значит, самое чистое и благородное движение своей русской души и вслух заявляю:

– Сказал, прощу, значит, прощу, и точка! Францисканец я или где? Назло всем брошу самые неотложные дела, лишь бы плюнуть барону де Рэ на могилку. Затем кину на холмик увядший цветочек и вот тогда прощу гада. От всего сердца!

Глава 2

Июль 1429 года, Реймс.

Возвращение государя

– И все-таки, Робер, почему ты предпочел потратить лишнее время и вместо того, чтобы обратиться к начальнику личной охраны дофина, графу Дюшателю, прискакал ко мне?

Согласитесь, не такой вопрос должен был бы задать отец Бартимеус после нашего победного возвращения. Наставник встретил меня во дворе аббатства, невнимательно выслушал доклад, рассеянно уточнил размеры добычи и мигом утащил к себе в кабинет. Чтобы, как он заметил, пообщаться тет-а-тет.

Ну а мне скрывать нечего, потому и отвечаю без утайки:

– Граф внимательно бы меня выслушал, одобрительно похлопал бы по плечу и сделал все так, как считает нужным, даже не спросив моего мнения. А я боюсь, что при разоблачении заговора могут пострадать невиновные!

– Ты имеешь в виду Деву Жанну? – холодно интересуется наставник.

– Для графа нет ничего важнее безопасности Карла, – тихо отвечаю я. – Он уничтожит Деву, не задумываясь ни на секунду. А это – неправильно.