Святой

- Тогда почему повествователь в последней строфе называет одну менее пройденной? - спросила доктор Эдвардс. - Это ты можешь объяснить?

- Я могу, - мужской голос донесся с другого конца аудитории. Элеонор повернула голову и посмотрела на парня, который сидел в дальнем углу. Она видела его раньше, но никогда не обращала на него внимания. У него были черные волосы с ярко-красными прядями, кольцо в брови, черный лак на ногтях и татуировки на руках.

- Ты можешь, Вайет? - поинтересовалась доктор Эдвардс. - Тогда поделись с нами. Приятно слышать твою речь.

- Я поддерживаю Элли. Не могу держать язык за зубами, когда вокруг столько тупости.

Вайет. Так вот как его зовут. Ему подходит. Странное имя. Странный парень.

- Что, по твоему мнению, тут тупого? - Голос доктора Эдвардс казался менее раздраженным с Вайетом, чем с ней. Доктор Эдвардс всегда уделяла парням больше внимания, чем девушкам. Но в данном случае Элеонор не могла ее винить. Теперь, когда она смотрела на Вайета, то впервые заметила, насколько он привлекателен. Пирсинг, татуировки, торчащие волосы, как у панка, и он читал поэзию и называл людей тупыми прямо в лицо? Ее типаж.

- Все очевидно. Стих состоит из двух частей. Первые четыре строфы о реальном событии. В пятой строфе автор говорит нам, как он будет рассказывать нам событие в будущем. И он ненадежный рассказчик. Как говорит Элли, в девятой и десятой строках он говорит, что дороги одинаковые. Но в последней строфе он говорит, что в будущем, когда рассказывает об этом моменте, он солжет и скажет, что одна из них менее проторенная, чем другая. Будучи молодым человеком, он сделал абсолютно произвольный выбор - левая или правая дорога - и в будущем он будет утверждать, что выбор был не случайным. Он придаст ему значение, которого не было в тот момент. Он не герой. Он старик, который врет молодому поколению.

- Нет нехоженной дороги, - подхватила Элли. - Это выдумка, чтобы объяснить, почему мы идем направо, а не налево. Мы должны верить, что выбор, который мы сделали, был не зря, если хотим, чтобы наша жизнь имела смысл. Этот стих не вдохновляющий. Он жуткий и подавляющий.

- Верно, - добавил Вайет. – Поэтому-то он мне и нравится.

Элеонор обернулась и улыбнулась ему, произнося губами: «Спасибо». Он небрежно пожал плечами.

Когда лекция, наконец, закончилась, Элеонор подняла рюкзак с пола и запихнула в него книгу. Она заметила, как перед ней остановились чьи-то ноги. Перед ее лицом появилась записка с ее именем. Она подняла голову и увидела Вайета.

- Эта записка очень важная, - заявил он. - Меняющая жизнь. Прочти на свой страх и риск.

- Вайет, ты странный. Ты знаешь об этом, верно?

- Элли, должно быть, ты флиртуешь со мной? Мы впервые разговариваем, и я очень стеснительный, и девушки меня пугают. Скорее всего, я до сих пор девственник.

Она вопросительно изогнула бровь. Она тренировалась перед зеркалом.

- Скорее всего? Ты не знаешь, девственник ты или нет?

- Я не спрашивал себя. Это очень личный вопрос, и я не знаю себя достаточно хорошо, чтобы затронуть эту тему.

- Я открою записку сейчас.

- Хотел бы я, чтобы ты передумала, - заметил Вайет.

- Мне могут понадобиться доказательства в уголовном деле против тебя.

- Принимается. Открывай.

Она развернула листок.

- Вайет, тут акула. Это рисунок акулы. - Она протянула записку.

- Что? Тебе не нравятся акулы? Какой человек не любит акул?

- Я не сказала, что они мне не нравятся. Только говорю, что не понимаю, почему ты дал мне рисунок акулы.

- Меня попросила акула.

- Почему акула попросила тебя дать мне рисунок?

- Потому что она считает тебя красивой, яркой, и она хочет номер твоего телефона

Элеонор уставилась на акулу. Она была изображена так, будто ее рисовала она сама. Она надеялась, что у Вайета не художественный профиль. Тем не менее, акула была милой с впечатляюще большими плавниками. Он даже пририсовал акуле красный ирокез.

Она сложила листок и протянула его Вайету.

- Пожалуйста, передай акуле, что мне жаль. Я занята. - Ее поразило то, как тяжело ей был заставить себя произнести эти слова.

На долю секунды глаза Вайета помутнели, и она заметила боль и разочарование под очаровательной маской мужского высокомерия.

- Может, ты и акула могут стать друзьями?

- Я никогда раньше не дружила с акулой. А она меня укусит?

- Если ты очень вежливо попросишь.

- Тогда попробую. Акулий обед?

- Акулий обед.

Они говорили всю дорогу до кафетерия в Вайнштейне о том, что не могли поверить, что у доктора Эдвардс был такой узкий взгляд на «Неизбранной дороги» Роберта Фроста.

- Вот что я думаю, - сказал Вайет, после того как доел ланч, состоящий из чизбургера и картошки фри - единственной безопасной еды в кафетерии. - Думаю, если ты знаешь о предмете больше, чем твой профессор, значит, ты можешь забрать у них их докторскую степень. Образование должно быть, как бокс в тяжелом весе, только вместо поясов - докторские степени.

- Так кто из нас заберет степень доктора Эдвардс? Думаю, доктор Шрайбер хорошо звучит.

- Верно. Можешь оставить себе, потому что ты заговорила первой.

- Да, но твои аргументы были более убедительными.