Святой

Мое платье завязывалось спереди одной ленточкой. Я снова начала нервничать, когда он развязал бант, и ткань ослабла. Но я знала, что это произойдет, и не боялась. Я отказывалась бояться.

Он стянул с меня платье. Теперь я лежала обнаженной на постели. Он смотрел на меня, словно я была призом, который он выиграл. Я не хотела, чтобы он переставал так смотреть на меня.

Он не прикасался ко мне, отчего я еще больше нервничала. Вместо этого он оставил меня лежать\лажать на кровати и подошел к большой латунной шкатулке. На ней был замок, и царь вытащил ключ. Он открыл крышку, взял что-то, запер ее и вернулся к кровати.

Пока он был у коробки, я стянула простыни и забралась под них.

- Ты замерзла? - спросил Царь. Он держал что-то за спиной.

- Я обнажена.

- Ты стыдишься быть обнаженной?

- Я не стыжусь. Я... смущена.

- Хочешь, чтобы я разделся?

- Надеюсь, Да - правильный ответ.

- Это правильный ответ. Я разденусь, если ты уберешь простыни.

Я сбросила простыни, и царь снова сел рядом со мной.

- А теперь я собираюсь привязать тебя к кровати, - сказал царь.

- Как это?

- Ты сказала, я могу делать все, что захочу.

С этим я не могла спорить, поэтому вытянула руки, и он протянул золотую веревку.

Ему не понадобилось много времени, чтобы привязать мои запястья к большому сексуальному изголовью его кровати. Веревки, казалось, удерживали крепко, но не слишком. Я могла двигать пальцами и шевелить руками. Но не могла прикоснуться к нему, из-за чего еще больше хотела прикоснуться к нему.

Он взял еще одну веревку и привязал мои лодыжки к постели. Как только он закончил, я поняла, что не могу сдвинуть ноги. Этот царь знал, что делал.

Артаксеркс снял джинсы, и я пыталась не смотреть. Ну, не слишком сильно пыталась.

- О, вау, - сказала я, как только он разделся. Я посмотрела на потолок.

- Просто вау?

- Чертовски вау?

- Намного лучше.

Я застонала, когда царь растянулся на мне. Его кожа была такой теплой. Его тело было сильным и мускулистым, и под ним я ощущала себя в безопасности. Кто мог навредить мне, когда царь, словно щит, защищал меня? Кто теперь мог украсть меня, когда я была привязана к его постели? Никто.