Святой

Элеонор ждала в коридоре у кабинета Сорена. Он сказал ей, если она узнает, что произошло между Артаксерксом и Есфирь в ее ночь, она должна ему рассказать. Поэтому она переписала историю своими руками как могла, положила ее в красивую папку и отдала ему. Это казалось такой замечательной идеей ровно до того момента, как он открыл папку, начал читать и захлопнул дверь кабинета перед ее носом.

Зачем она отдала ее ему? Вся история была нелепой. Ее Есфирь разговаривала так, будто жила в 1993 году, а не в Древней Персии, и она одела царя в джинсы, сделала его добрым и глупым, а не царственным. Величественным. Цари должны быть величественными. А история... О, Боже, в рассказе было полное описание секса Есфири, привязанной к кровати, и как ее трахал царь.

И теперь это читал ее священник.

Элеонор вернулась в общинный зал и принялась сортировать пожертвования. Почему никто не жертвовал Орео? Все, что она хотела, это съесть целую упаковку Орео и плакать несколько часов подряд, под сопровождение песни Whitney Houston «I Will Always Love You». Но она отправилась в туалет и обнаружила, что у нее начались месячные. Это объясняло слезы и одержимость Орео. Может, это объясняло и ее внезапный момент временного помешательства, когда девушка решила позволить Сорену прочитать глупую историю Есфирь.

Она взяла свой рюкзак и села на лавочку перед кабинетом Сорена. Если бы он позвал туда мужчин в белых халатах, чтобы забрать ее, она хотела быть готовой выбить трубку из его рук и умолять о защите.

Чтобы убить время, она достала учебник по математике и начала перелистывать страницу за страницей.

- Это что еще за дерьмо? - закричала она, пытаясь расшифровать расчеты перед ней.

Дверь в кабинет Сорена распахнулась.

- Элеонор. Про себя.

- Простите, - ответила она. - Математика.

- Прощена.

Она посмотрела на него. Он держал в руках историю.

- Вы изгоняете меня, верно?

- Почему ты написала этот рассказ? - спросил он.

- Не знаю. Мы говорили о Есфирь и о произошедшем той ночью, и я... я посчитала, что будет забавно это записать. И когда я начала писать, не смогла остановиться.

- Не смогла остановиться?

- Да. Словно в мою руку вселился какой-то демон и плясал по странице. - Она обхватила правое запястье, словно шею, и попыталась ее задушить, пока то не обмякло. - Все равно, простите. Больше не заставлю вас читать мои странные истории.

- Я прочту все, что ты напишешь. Из тебя писатель лучше, чем из меня.

- Правда? Я думала, это какая-то тупость.

- Тупость?

- Да, глупость. Ребячество. Я придумала шутку о девственной плеве.

- Это сатира, - ответил Сорен.

- Сатира? Я не собиралась писать сатиру. Просто хотела сделать рассказ забавным, чтобы показать, насколько нелепо выбирать лидера страны по тому, как она хороша в постели.

- Использование юмора для возведения человеческих слабостей в ранг насмешек, что так любят политики, и есть сатира, Элеонор. Это сложная и утонченная форма юмора, которую освоили лишь несколько авторов.

- Оу, - ответила она. - Клево.

- Если ты не будешь осторожна, я привлеку тебя к работе над моей диссертацией.

Элеонор покраснела. Казалось, Сорен не шутил.

- А вы не думаете, что у всех тех старых священников, которые прочтут вашу диссертацию, случится сердечный приступ?

- У меня едва не случился, - ответил он. Он посмотрел на ее работу и покачал головой. Она чувствовала себя невероятно гордой. Один короткий рассказ, и она добралась до Сорена. Она ощущала что-то, что прежде не испытывала. Силу. Она могла излить слова на бумагу и вызывать у взрослого мужчины извращенные мысли о том, как забавно было бы привязать девственницу к кровати и трахать до рассвета. Она могла привыкнуть к этому ощущению.

- Могу я оставить это себе? - спросил Сорен.

- Вы хотите оставить себе мой рассказ?

- Думаю, я должен изъять его. Ты слишком юна, чтобы читать такое.

- Кажется, вы кое-что забыли - я написала его.

- Я оставлю себе, - ответил он.

- Хорошо. Но вы должны дать что-то взамен.

- И что бы ты хотела? И, пожалуйста, держи свои желания в узде.

Элеонор вздохнула, молча уступая ему. Тогда она не будет просить его нагнуться над скамейкой. Ладно. Если она была умной, то могла кое-что получить от этой сделки. Она отдала ему собственноручно написанную сексуальную историю - что-то личное, конфиденциальное, секрет. Секрет?

- Расскажите мне секрет, - сказала она. - Любой секрет. И затем вы можете оставить себе рассказ.

Сорен тяжело выдохнул.

- Что-то мне подсказывает, что я пожалею об этом, но, возможно, это и к лучшему, если ты будешь знать.

- Знать что?

- У меня есть друг, - наконец ответил Сорен.

- Друг? Это и есть самый большой секрет?

- Ты не просила о большом секрете. Только о секрете.

- Почему ваш друг секрет?

- Это секрет.

Элеонор открыла рот, но потом просто захлопнула его.

- Вот, - ответил Сорен. - Я намеревался сделать это однажды. - Он запустил руку в карман и вытащил серебряный футляр. Он открыл его и извлек визитку. Черная бумага. Серебряные чернила. Он протянул карточку, и она взяла ее. Сорен отдернул визитку в двух дюймах от ее ладони.