Святополк Окаянный

Разъяренный Владимир хотел бросить гневное слово, но, видя перед собой испуганного пасынка, испуганных горожан и насторожившихся дружинников Святополка, мгновенно оценил ситуацию. Обвинить пасынка в предательстве он пока не мог, а беспричинно ругать его при дружинниках, которым обещал считать их князя своим старшим сыном, дело опасное, не стерпев оскорбления, дружинники легко могли схватиться за оружие. И если прольется хоть одна капля крови, последствия могут быть самые непредсказуемые. По крайней мере в драке никто не будет разбираться, кто оказался под твоим мечом, в горячке и князя зарубят без сожаления, как это было уже не раз.

Поэтому Владимир неожиданно переменился лицом, чернота спала и голос потек приторным медом.

— Пошли в терем, — проговорил он ласково. Однако глаза остались ледяными.

Владимир шагнул во двор, и Святополк поторопился за ним. Он шел рядом, почтительно отставая на полшага, объясняя Владимиру дорогу.

Впрочем, Владимир в свое время, когда был помоложе, часто бывал в Турове. У него до сих пор тут, при княжеском дворе, жила сотня наложниц, о которых он то ли забыл, то ли пока не хотел распоряжаться их судьбой. Поэтому объяснения Святополка для него были лишними.

За спиной Святополка шли двое киевских бояр: Улеб и Блуд. Они держали руки на рукоятках мечей, всем видом подчеркивая, что в любой момент готовы их использовать.

За боярами широко шагал воевода Свенельд, на его каменном лице отпечаталась презрительная маска, он никого не боялся. Рядом с ним шел верный Варяж. И так как Микула обещал Святополку защиту, то пошел за ними.

Все трое также крепко держались за рукоятки мечей, готовые при первом же сигнале со стороны Святополка применить их.

Когда они зашли в горницу, Владимир, перекрестившись на образа в углу, по-хозяйски сел в княжеское кресло. За его спиной каменными столбами выросли Улеб и Блуд, все также продолжая держать руки на рукоятках мечей.

Святополк, его жена и мать встали перед Владимиром. Их спины как бы невзначай прикрыли Свенельд и Варяж. Микула встал чуть в стороне. Остальные, туровские бояре и дружинники обеих дружин, начали было пристраиваться у стен, но Владимир зыркнул на них строгим взглядом и приказал:

— У нас дело родственное. Оставьте нас.

Бояре и дружинники Святополка заволновались, им не понравилось распоряжение Владимира. Но Святополк, который уже снова вполне овладел собой, понимая, что от малейшего неосторожного поступка может произойти кровавая стычка, громко проговорил:

— Друзья, оставьте нас! Отец не может сделать сыну чего-либо плохого!

Ледяные глаза Владимира несколько потеплели.

Бояре и дружинники вышли из горницы. Вышли и дружинники Владимира, но Блуд и Улеб тут же подперли массивными плечами дверь в горницу, не давая никому войти в палату.

В горнице остались только Владимир и Святополк.

В помещении некоторое время висела тишина, во время которой Владимир лишь пристально разглядывал пасынка сердитым взглядом.

Наконец, Святополк подал робкий голос:

— Отец, ты сердит, не связано ли это со мной?

Владимир почувствовал, что у него опять тоскливо заныло под лопаткой. Однако он не подал виду, что ему не здоровится. Он кашлянул и грозно проговорил:

— Так, расскажи, Святополк, что замыслил против меня?

Святополк побелел от бесконечного страха. Его ноги дрогнули, от страха перехватило дыхание. Но он пока не понимал, о чем идет речь. Немного придя в себя, он поспешно выдавил, срывающимся, охрипшим голосом:

— Отец, я не имею никаких замыслов против тебя.

Владимир встал, подошел к Святополку и пристально взглянул в его глаза. Так змея гипнотизирует свою жертву. Он видел, что Святополк глядел испуганно, его глаза от страха остекленели, он был так скован, что трудно было понять, говорит ли он искренне или лжет. Владимир готов был поверить в невиновность пасынка, но этот сильный испуг настораживал его — чего боится Святополк, если скрывать ему нечего?

Не выдержав пристального взгляда, Святополк отвел глаза и проговорил:

— Если на меня возвели лжу, то я хочу знать, кто и в чем меня обвиняет?

Владимир сделал шаг назад. Святополк имел право знать, в чем его винят. Владимир немного подумал и сказал правду:

— Донесли мне, что ты ведешь разговоры против меня с тестем твоим Болеславом. Склоняет он тебя перейти под папскую руку, чтобы объявить тебя королем русским и согнать меня из Киева. И в этом деле помогает тебе твоя жена с епископом Реннбергом.

Святополк неожиданно осмелел, его скулы порозовели, и он заговорил с достойным спокойствием:

— Отец, все это неправда. Болеслав часто приходит с малой дружиной, чтобы навестить дочь. Это правда. Но не было у меня с ним никаких разговоров о переходе под папскую руку. Это могут подтвердить мои бояре.

Ответ был настолько тверд, что только утвердил Владимира во мнении, что Ярослав оболгал старшего брата.