Читаем Святополк Окаянный полностью

Владимир подумал, что Добрыня, конечно, с одной стороны, был прав — в Туров следовало идти большой дружиной. Но большая дружина с самого начала означала открытую войну. А вот этого Владимиру и хотелось избежать, так как он прекрасно понимал последствия открытой войны со Святополком, в которой ему придется иметь дело не столько с дружиной Святополка, сколько со всем войском Болеслава, заслуженно носящего имя Храбрый. Такая война означала отпад от Руси ее значительной части. Так что Владимиру надо было пройти между Сциллой и Харибдой.

Понимая опасность ситуации, Владимир обозлился, однако уйти на уступку пока не хотел.

— Жена Святополка договаривалась с Болеславом о том, чтобы Святополк перешел под руку папы и сместил меня с Киева, — холодно сообщил он. — Это измена!

Оливковое лицо Юлии приобрело странный серый оттенок, однако речь она вела твердо и рассудительно:

— Марина дочь своего отца, и они могли о всяком говорить. Марина покаялась в своей вине. Но ведь Святополк об их разговорах не знал, поэтому он не виноват в заговоре против тебя.

Это было так, но Владимир недовольно напомнил:

— Муж отвечает за свою жену.

Юлия тотчас же заметила в голосе Владимира сомнение. Она сухо усмехнулась:

— Если бы за вину жен каждый раз казнили их мужей, то на свете не осталось бы людей. А ты бы голову потерял первый.

Владимир усмехнулся, вспомнив Рогнеду, но упрямо проговорил:

— Они должны быть наказаны.

Юлия кивнула головой:

— Но наказать — не казнить. Убить человека легко, а возвратить к жизни невозможно. Только наш учитель Иисус Христос после того, как его казнили без вины, смог воскреснуть. Но он Божий сын.

Владимир перекрестился.

Юлия добавила как бы между прочим:

— И Болеслав может рассердиться — пойдет войной...

Владимир сообразил, что слишком строгое отношение к Святополку и Марине действительно может вызвать войну с Болеславом. И тогда пропадет всякий смысл заключенного мирного договора. А с Болеславом никак воевать нельзя, на носу очередная война с печенегами.

Владимир, уступая, проговорил:

— Ладно, пока я посажу их под замок. Потом видно будет.

На лице Юлии вспыхнула радость, но она тут же ее погасила:

— Надеюсь, ты не посадишь их в темницу?

Владимир недовольно замотал головой. В душе он выругался на Ярослава из-за того, что тот втравил его раньше времени в междоусобицу, но отступать от своего плана все же пока не собирался.

Владимир придал лицу приторно сладкое выражение, заулыбался и, махнув рукой, проговорил мягким маслом:

— Конечно, Святополк и его жена виноваты, поэтому они должны быть наказаны. За измену полагается смерть, но он мой сын, и потому я отнесусь к его проступку снисходительно. Некоторое время Святополк, Марина и их подстрекатель епископ Реннберг пусть посидят под замком в княжеском дворце в Вышгороде. Но выходить из палат я им запрещаю, пока не прощу. А для присмотра приставлю своего боярина Блуда.

Глава 37

Микула вышел из горницы вместе с остальными, однако далеко от двери не стал уходить. Дружинники Владимира прикрыли своими широкими плечами вход в палату, и это настораживало Микулу. Один из них, Блуд, странно посматривал на Микулу. Он, видно, узнал в нем человека, который недавно унизил его на дороге. Микула-то узнал его с первого взгляда. По его размышлению Блуд должен был гореть желанием отомстить ему. Однако хитроумный Блуд вел себя как ни в чем не бывало. Очевидно, он считал, что сейчас было не подходящее время для сведения счетов. И в самом деле...

Оценивая обстановку, Микула уверен был, что сам Владимир против своего пасынка меч не обнажит. А если он захочет убить пасынка, то кликнет дружинников. Блуд с охотой убьет сына того, кого он уже предал.

Для себя Микула решил, что если дружинники войдут в палату, то вмешается в схватку и не даст убить Святополка. Поэтому Микула бдительно поглядывал на дружинников. Так же бдительно следили друг за другом и остальные дружинники.

Единственное, о чем жалел Микула, что он перед тем, как пойти на торг, снял с себя доспехи. На улице Микула вполне мог и обойтись без доспехов. Стычка на улице больше требует ловкости и внимания, особенно надо смотреть, чтобы опять не пустили стрелу в спину.

А вот драка в тесном помещении превращается в простую рубку, где наносятся удары во все стороны. В такой драке трудно заметить удар кинжалом в спину. Вот тут-то без доспехов придется тяжело.

Думая об этом, Микула решил, что когда начнется драка, то будет рубить всех подряд, кто окажется в палате. Разумеется, кроме Святополка.

Время шло, однако в палате было тихо. Наконец, послышался громкий голос Владимира. Он звал двоих дружинников.

В помещение зашли стоявшие около двери дружинники. Микула тут же рванулся за ними. Но его подхватил под руку Варяж и шепнул ему на ухо, чтобы тот стоял наготове и ждал знака. Сам же он прислонился ухом к щели в двери.

Видевшие это киевские дружинники недовольно зароптали и полезли оттаскивать Варяжа от двери. Но того прикрыли Свенельд и дружинники Святополка.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

Варяг
Варяг

Сергей Духарев – бывший десантник – и не думал, что обычная вечеринка с друзьями закончится для него в десятом веке.Русь. В Киеве – князь Игорь. В Полоцке – князь Рогволт. С севера просачиваются викинги, с юга напирают кочевники-печенеги.Время становления земли русской. Время перемен. Для Руси и для Сереги Духарева.Чужак и оболтус, избалованный цивилизацией, неожиданно проявляет настоящий мужской характер.Мир жестокий и беспощадный стал Сереге родным, в котором он по-настоящему ощутил вкус к жизни и обрел любимую женщину, друзей и даже родных.Сначала никто, потом скоморох, и, наконец, воин, завоевавший уважение варягов и ставший одним из них. Равным среди сильных.

Александр Владимирович Мазин , Александр Мазин , Владимир Геннадьевич Поселягин , Глеб Борисович Дойников , Марина Генриховна Александрова

Фантастика / Попаданцы / Социально-философская фантастика / Историческая фантастика / Историческая проза