Владимир подумал, что Добрыня, конечно, с одной стороны, был прав — в Туров следовало идти большой дружиной. Но большая дружина с самого начала означала открытую войну. А вот этого Владимиру и хотелось избежать, так как он прекрасно понимал последствия открытой войны со Святополком, в которой ему придется иметь дело не столько с дружиной Святополка, сколько со всем войском Болеслава, заслуженно носящего имя Храбрый. Такая война означала отпад от Руси ее значительной части. Так что Владимиру надо было пройти между Сциллой и Харибдой.
Понимая опасность ситуации, Владимир обозлился, однако уйти на уступку пока не хотел.
— Жена Святополка договаривалась с Болеславом о том, чтобы Святополк перешел под руку папы и сместил меня с Киева, — холодно сообщил он. — Это измена!
Оливковое лицо Юлии приобрело странный серый оттенок, однако речь она вела твердо и рассудительно:
— Марина дочь своего отца, и они могли о всяком говорить. Марина покаялась в своей вине. Но ведь Святополк об их разговорах не знал, поэтому он не виноват в заговоре против тебя.
Это было так, но Владимир недовольно напомнил:
— Муж отвечает за свою жену.
Юлия тотчас же заметила в голосе Владимира сомнение. Она сухо усмехнулась:
— Если бы за вину жен каждый раз казнили их мужей, то на свете не осталось бы людей. А ты бы голову потерял первый.
Владимир усмехнулся, вспомнив Рогнеду, но упрямо проговорил:
— Они должны быть наказаны.
Юлия кивнула головой:
— Но наказать — не казнить. Убить человека легко, а возвратить к жизни невозможно. Только наш учитель Иисус Христос после того, как его казнили без вины, смог воскреснуть. Но он Божий сын.
Владимир перекрестился.
Юлия добавила как бы между прочим:
— И Болеслав может рассердиться — пойдет войной...
Владимир сообразил, что слишком строгое отношение к Святополку и Марине действительно может вызвать войну с Болеславом. И тогда пропадет всякий смысл заключенного мирного договора. А с Болеславом никак воевать нельзя, на носу очередная война с печенегами.
Владимир, уступая, проговорил:
— Ладно, пока я посажу их под замок. Потом видно будет.
На лице Юлии вспыхнула радость, но она тут же ее погасила:
— Надеюсь, ты не посадишь их в темницу?
Владимир недовольно замотал головой. В душе он выругался на Ярослава из-за того, что тот втравил его раньше времени в междоусобицу, но отступать от своего плана все же пока не собирался.
Владимир придал лицу приторно сладкое выражение, заулыбался и, махнув рукой, проговорил мягким маслом:
— Конечно, Святополк и его жена виноваты, поэтому они должны быть наказаны. За измену полагается смерть, но он мой сын, и потому я отнесусь к его проступку снисходительно. Некоторое время Святополк, Марина и их подстрекатель епископ Реннберг пусть посидят под замком в княжеском дворце в Вышгороде. Но выходить из палат я им запрещаю, пока не прощу. А для присмотра приставлю своего боярина Блуда.
Глава 37
Микула вышел из горницы вместе с остальными, однако далеко от двери не стал уходить. Дружинники Владимира прикрыли своими широкими плечами вход в палату, и это настораживало Микулу. Один из них, Блуд, странно посматривал на Микулу. Он, видно, узнал в нем человека, который недавно унизил его на дороге. Микула-то узнал его с первого взгляда. По его размышлению Блуд должен был гореть желанием отомстить ему. Однако хитроумный Блуд вел себя как ни в чем не бывало. Очевидно, он считал, что сейчас было не подходящее время для сведения счетов. И в самом деле...
Оценивая обстановку, Микула уверен был, что сам Владимир против своего пасынка меч не обнажит. А если он захочет убить пасынка, то кликнет дружинников. Блуд с охотой убьет сына того, кого он уже предал.
Для себя Микула решил, что если дружинники войдут в палату, то вмешается в схватку и не даст убить Святополка. Поэтому Микула бдительно поглядывал на дружинников. Так же бдительно следили друг за другом и остальные дружинники.
Единственное, о чем жалел Микула, что он перед тем, как пойти на торг, снял с себя доспехи. На улице Микула вполне мог и обойтись без доспехов. Стычка на улице больше требует ловкости и внимания, особенно надо смотреть, чтобы опять не пустили стрелу в спину.
А вот драка в тесном помещении превращается в простую рубку, где наносятся удары во все стороны. В такой драке трудно заметить удар кинжалом в спину. Вот тут-то без доспехов придется тяжело.
Думая об этом, Микула решил, что когда начнется драка, то будет рубить всех подряд, кто окажется в палате. Разумеется, кроме Святополка.
Время шло, однако в палате было тихо. Наконец, послышался громкий голос Владимира. Он звал двоих дружинников.
В помещение зашли стоявшие около двери дружинники. Микула тут же рванулся за ними. Но его подхватил под руку Варяж и шепнул ему на ухо, чтобы тот стоял наготове и ждал знака. Сам же он прислонился ухом к щели в двери.
Видевшие это киевские дружинники недовольно зароптали и полезли оттаскивать Варяжа от двери. Но того прикрыли Свенельд и дружинники Святополка.