Святополк Окаянный

— За город выедем, сяду, — отвечал Волчок, вполне понимая, что именно вершним привлечет внимание приворотных сторожей. А им, может, уж сказано, не выпускать туровца.

Однако ворота с подворья отворились, едва они отъехали от конюшни. Видно, привратник знал, куда и зачем направляется конюх на телеге. Он даже махнул ему рукой, когда телега проезжала ворота. Помахал ему в ответ и конюх. Даже и словом не обмолвились однокорытники.

Сердце у Волчка прыгало от радости: проскочил, проскочил сторожа! А когда выехали через Лядские ворота за город, он готов был плясать от восторга: вырвался, вырвался, вырвался.

— Останови-ка, я сяду на Воронка, — попросил он конюха.

Тот остановил воз. Волчок отвязал повод от грядки и, подтянув к телеге Воронка, прямо через грядку прыгнул в седло.

Конь, почувствовав своего хозяина, воспрянул, выгнул шею и, игриво всхрапнув, побежал, оставляя телегу позади.

— Там, по правой руке, опушка, — крикнул вслед конюх. — Жди!

«Плевал я на твою опушку», — весело подумал Волчок, опуская повод и давая Воронку волю самому выбрать скорость.

Конь шел ходкой грунью[94], не переходя на скок. Однако, проскакав означенную конюхом опушку, Волчок одумался: «Приеду в Туров, оглоушу княгиню новостью. А ну как поваренок и впрямь подшутил? Нет, надо все точно узнать от кого-нибудь. Этого хрыча разговорить надо».

И он повернул назад, навстречу телеге. Коней выпрягли, пустили пастись. Сами взялись за горбуши, начали косить. Пока косили, не до разговоров было, потом носили охапками траву, бросали на телегу. Наконец, сровняв с верхом дробины[95], решили передохнуть.

— Ну как вам живется за великим князем? — спросил Волчок, решив хоть как-то начать разговор.

— За великим князем жить — не тужить, — отвечал конюх. — Он нашему брату что мамка. С кем бы ни пировал, о нас никогда не забудет. Завсегда со своего стола нам шлет и закуску и выпивку. Дай ему Бог здоровья.

— Мой тоже хороший князь, — вздохнул Волчок. — Правда, пировать ему особо не с чего.

— Да на уделе не шибко разбежишься, — посочувствовал конюх— Да и потом, Туровщина ваша — считай, дебрь да болота, голь, поди, одна.

«Видно, не знает он ничего, — подумал Волчок. — Не успел узнать. Дело-то ночью было». Однако решил поближе к своему интересу подойти:

— А где у вас поруб-то?

— Да под малой гридницей. Там нынe у нас печенег богатый сидит, за него великий князь выкуп ждет.

— Только печенег там? — осмелел совсем Волчок.

— Только он.

«Ясно. Ничего не знает старик. Неужто и впрямь меня поваренок обдурил? Ну коли так, поймаю, уши оторву».

Они покосили еще с часок, накидали на воз зеленки выше решеток. Конюх заткнул вниз горбуши, привязал их.

— Вишь, как скоро управились. Как тебя звать-то, парень?

— Волчок.

— Это что? Родное прозвище?

— Нет. Родное Ясь. Я из пленных, Волчком меня у князя тут нарекли.

— Ну, а я Зван — пустой карман.

— Что, так и зовут «пустой карман»?

— Не, это я для смеху цепляю. Зовут Званом. Тебя вот можно звать Волчок — серый бочок.

— Ну это не шибко смешно, — улыбнулся Волчок, — вот «пустой карман» — это хорошо.

Они запрягли коней. Зван влез на воз. Волчок сел опять на Воронка и, уж коль разговор коснулся прозвищ, решил на всякий случай узнать имя сторожа приворотного:

— А как твоего приятеля зовут?

— Какого?

— А приворотного, которому рукой махал.

— A-а. Фома — нет ума.

Волчок рассмеялся:

— Ну, Зван — пустой карман, ты что, всем так придумываешь?

— А чего придумывать. Оно, брат, само с языка соскакивает.

— А не обижаются, на кого придумываешь?

— На такое дурак может обижаться.

Волчок раздумал уезжать, коль скоро засомневался в случившемся. Да и потом, если Святополк и вправду в порубе, то как он, его слуга, может убегать без его разрешения. Последнее дело бросать господина в беде.

Нет, он не станет прятаться, а будет ночевать в той же клети, где спал до этого, и будет ходить в трапезную, как и ходил раньше. И вообще, он ничего не знает, ничего не слышал.

Они вернулись на великокняжеское подворье. Конюх на возу с зеленкой, Волчок верхом на Воронке. В воротах Волчок приветствовал сторожа:

— Добрый день, Фома.

— Добрый, добрый, — отвечал тот добродушно, щурясь на туровца. Кому ж не лестно слышать имя свое, да еще из уст незнакомца? — Накосили, стало быть, — молвил приворотный, чтобы хоть что-то сказать.

— Накосили, — отвечал Волчок.

— Ну-ну.

Волчок помог конюху разнести зеленку коням по яслям и даже вместе с ним отправился в трапезную завтракать. Мимоходом справился:

— А которое строение малая гридница?

— А эвон возле соколятни.

— Там, значит, и сидит этот печенег?

— Там и сидит, сердешный.

Чтобы не томиться без дела и не гадать «ехать — не ехать», Волчок вернулся со Званом на конюшню и стал помогать ему там управляться. Чистить стойла, вывозить навоз, чинить сбрую. Добровольный помощник пришелся по душе конюху, и к вечеру они так привыкли друг к дружке, словно век были знакомы.

— Ну что, Волчок — серый бочок, съездим завтра ишо за зеленкой? — спросил конюх вечером, расставаясь с туровцем.

— Отчего ж не съездить, — отвечал ему в тон Волчок, — Зван — пустой карман.