Святополк Окаянный. Проклятый князь

Новгородское купечество было самым богатым и влиятельным на Руси. Оно вело торговлю со многими зарубежными странами. В Новгороде стояло два иноземных подворья – немецкое и готское (голландское). Сюда прибывали из разных стран иноземные купцы со своими товарами. Вывозили они из Руси пушнину, моржовые клыки, а также продукцию более южных районов страны: воск, мед, сало, лен, пеньку, смолы. На острове Готланд новгородские купцы имели свой гостиный двор со складами. Оживленная торговля велась ими с Ганзейским союзом. Свои подворья и гостиные дворы имели они и в Киеве.

В силу сложившегося положения в Новгороде боярство состояло в основном из купцов, хозяев крупных мастерских и промысловиков; землевладельцы составляли лишь малую долю. Достаточно было накопить большое состояние, как человек получал звание боярина.

Сразу по приезду Ярослав дал большой званый ужин, на который пришли все знатные и богатые люди Новгорода, а потом каждый из них стал приглашать его к себе. Эти пиры – с промежутками в неделю или месяц – продолжались с полгода. Ярослав узнал всех влиятельных особ в городе, а они познакомились с ним. С кем-то возникли теплые отношения, кто-то напросился на дружбу, а некоторым достаточно было и знакомства. Постепенно выделились трое самых богатых купцов – Азар, Влесослав и Влас, – с которыми Ярослав сошелся особенно близко.

Как-то гуляли у Азара. Хозяин, крепкий в кости, с небольшим брюшком, держался почтительно, но с большим высокомерием. Возле него небольшая кругленькая купчиха Услада, наоборот, источала простоту и сердечность.

– Кушай, князюшка, кушай на здоровье, – говорила она, умильно глядя ему в глаза. – Мы так рады встретить такого высокого гостя, так счастливы!

– Не стесняйся, князь, – гудел с высоты своего роста купец. – Мы народ хлебосольный, без гостей жить не можем, все готовы отдать…

Чарка шла за чаркой, хозяйка удалилась, остались они вчетвером. Влесослав, невысокий, широкоплечий, с длинными сильными руками, совсем захмелел, пустился в пляс. Влас, толстый, как бочонок, полез к Ярославу целоваться:

– Князь, ты стал за эти полгода нам, как родной…

Азар его отталкивал, беззлобно журил:

– Экий ты липучий. Дай человеку отдохнуть, видишь, ему не до тебя…

– Я что, я не против… Только не люблю поцелуев с мужчинами, – бормотал изрядно захмелевший Ярослав.

Влесослав перестал плясать, плюхнулся рядом с ним на скамейку, налил по чарке медовухи, поднял свою, стал говорить:

– Выпьем за князя! Мне за него и умереть не страшно. Очень ты нам полюбился за это время, Ярослав. Настоящий новгородский князь, будто у нас и родился. Ты – наша гордость, Ярослав! Тобой только и держимся! Давай выпьем, хорошо что у нас есть что пить!

– Вот-вот, – поддержал его Азар. – А то ведь скоро надо в Киев обозы с данью отсылать, что называется, последнюю рубашку с себя снимать придется. Вот какие дела!

– Какая рубашка? Почему я должен снимать с себя последнюю рубашку? – не понял Ярослав.

– Это он в переносном смысле. Для сравнения! – вмешался Влесослав. – Просто новгородцы волнуются, с таким добром ни за что ни про что приходится расставаться. Две тысячи гривен серебром!

– Так давайте оставим себе! – рубанул ладонью по столу пьяненький Ярослав. – Тогда и заживем богато и привольно.

– Вот об этом и говорят все новгородцы. Сколько можно подчиняться? Сроду Новгород себя равным Киеву считал, никогда не клонил головы. А с тобой, князь, мы подавно ни от кого зависеть не будем!

– Только слово скажи, князь Ярослав. Все новгородцы грудью рядом с тобой встанут за нашу вольность! – горячился Влас.

– Верно! Тряхнем Киевом, как когда-то во главе новгородцев поверг его к своим ногам мой отец. Только пух полетит! – криво улыбаясь, произнес Ярослав. Но потом вдруг замолчал, осмысленным взглядом оглядел присутствующих, закончил: – Ладно, купцы, шучу я. Давайте еще выпьем.

– Чего шутить, князь? Ты не шути, тут дело серьезное, – строго заговорил Азар. – Мы хотим еще раз тряхнуть Киевом. Только не надо ходить походом, а просто откажемся дань платить, и – ладно. Никуда он не денется. Сил у него теперь маловато! Вон из Турова вести идут, из Смоленска тоже, Полоцк недоволен. Где у Киева столько сил найдется на все наши княжества?

– Нет об этом разговоров! – свирепея, крикнул Ярослав.

Спать его уложили в тереме Азара.

Утром он вспомнил разговор, позвал к себе в горенку всех троих, заговорил строго, не допуская противоречия:

– Вот что, купцы, выкиньте из головы вчерашний разговор, иначе я с вами весьма круто поступлю! Верно, что всегда Новгород соперничал с Киевом, жаль дань столь большую платить. Но мы можем выстоять, пока единая страна. Киевский князь для нас, как обручи, которые сжимают бочку. Снимите их, и бочка рассыплется. Так и Русь без Киева падет от натиска печенегов, венгров, поляков или шведов. Пораскиньте мозгами и перестаньте мутить народ, не доводите дело до греха!

– Разговор чур не выносить, – отвернувшись, попросил Влесослав.

– Помрет со мной, если вы успокоитесь. А дань мы платим не киевскому князю, а всей Руси, чтобы она осталась единой и могучей.