Святослав

Не удалось киевлянам потолковать с прибывшими еще и потому, что едва хеландии пристали к берегу, как с Горы тотчас спустились с небольшой дружиной княжьи мужи. Обругав Подолян, они велели им убраться подобру-поздорову от Почайны. Сами же, как водится, взошли на хеландии, приветствовали прибывших, спросили, что за люди и почто пожаловали.

На хеландиях приплыли гости из Константинополя, привезли паволоки, узорочье, вина. Княжьи мужи пообещали, что утром к ним явятся тиуны, взыщут положенный устав и отведут на торг. А там уже гостям вольно будет продавать и покупать.

Но оказалось, что на одной из хеландий прибыл с многочисленной и хорошо вооруженной охраной и несколькими рабами не простой цареградский гость, а василик императора ромеев.

Услыхав от охраны, что на хеландию явились мужи киевского князя, василик выбрался – с очень нехорошим, не то усталым, не то больным видом – из-под навеса, где до сих пор лежал. Выпрямившись во весь рост, он передал через толмачей, что прибыл к киевскому князю с грамотой от императора ромеев, что дело у него весьма важное и он должен поговорить с киевским князем самолично, о чем и просит сообщить.

Княжьи мужи ответили, что время уже позднее и киевский князь поди уже почивает. Однако пообещали на следующее же утро обо всем ему доложить.

Василик добавил, что надеется, князь примет его незамедлительно, а потом нерешительно спросил, не велят ли мужи поставить у хеландий стражу. Мужи обещали поставить стражу и попросили василика не бояться – Киев-де город спокойный, рад каждому гостю, никого не обидит. С тем и удалились, оставив подле хеландий воинов.

Днепр заволокло туманом, ветер в кустах над Почайной, как казалось василику, выл таинственно и грозно, на берегу чудились голоса, а окруженная стенами и башнями грозная крепость, где жил киевский князь, гордо высилась в багряном небе. Василик, вздрагивая от холода, постоял на палубе и спустился к себе. Зная церемониал византийского двора, в силу которого императоры, прежде чем принять посла, обязательно заставляли ждать, он прикидывал: как долго киевский князь продержит его на этой холодной реке?

Но киевский кня.зь не заставил константинопольского василика сидеть без дела на Почайне. Едва над Днепром забрезжил рассвет, явились тиуны, быстро покончили дело с купцами, взяли устав, повели их на торг. Вместе с тиунами пришли те же мужи, которые были накануне, и заявили, что князю Святославу известно о василике императора, он сегодня же утром готов его принять, и попросили следовать за ними.

Нарядившись наспех в лучшее платье, в длинное, черного бархата платно, в сапожки зеленой кожи и надев на голову клобук, василик приказал рабам взять дары. В розовом сиянии восходящего над Днепром солнца он последовал за мужами по глубокому Боричеву взвозу через мост и ворота на Гору и вступил в Золотую палату княжьего терема.

По дороге василик часто останавливался передохнуть, зорко оглядывал все, отмечая в памяти и сравнивая с тем, к чему так привык в Константинополе. Здесь, в Киеве, не было ни высоких, как там, стен, ни каменных зданий, ни такого множества улиц и площадей, украшений, колонн, статуй. Однако все, что видел василик: крутой Боричев взвоз – единственный ход от Днепра к Горе, старые деревянные, но крепкие стены над глубокими обрывами, утыканные острыми кольями насыпи, мост, перекинутый через глубокий ров, город на Горе с теремами, клетями, гридницы, вокруг которых толпилось множество воинов, требище, где горел огонь и приносилась утренняя жертва, Перун, который глядел золотыми глазами на Днепр, – все это удивило его и заставило содрогнуться: высоко сидят киевские князья, нелегко к ним добраться!

В Золотой палате, куда через сени и Людную палату ввели василика, все казалось таким же суровым и таинственным. Огни множества светильников, отражаясь, играли на позолоченном и серебряном оружии; вдоль стен на скамьях сидели важные, бородатые люди в темных одеждах; в конце палаты на помосте василик увидел князя Святослава.

Василик прошел вперед, низко поклонился князю и через толмача сказал:

– Божьей милостью император Восточно-Римской империи Никифор послал меня, патрикия Калокира, с дарами и грамотой к тебе, князь Руси, дабы на вечные времена закрепить дружбу с тобой и русскими людьми…

В палату вошли следовавшие за василиком рабы и положили перед киевским князем дары: дорогие паволоки, узорочье, позолоченный щит и меч.

– Грамоту я принимаю, – сказал князь Святослав, с улыбкой взглянув на богатое оружие, – и за дары спасибо… Передай, патрикий Калокир, императору ромеев, что князья русские, бояре и все люди русские берегут сущую между нами дружбу, и да не рушится она дондеже светит солнце.

Затем князь Святослав, по обычаю, расспросил посла, хорошо ли ему ехалось в долгом пути, как он себя чувствует сейчас, предложил погостить в Киеве-городе сколько вздумается, а тиунам своим велел взять отныне василика, его стражу и рабов на полный покорм, а также потчевать всякими медами из княжьих медуш.