Святослав

– Не по обычаю… без тризны… христианка, – прокатилось по светлице многоголосое, хищное, точно змеиное, шипение.

– Твоя мать, княже, – громче всех крикнул Лаврит, -была христианкой, а мы принесем жертвы, помолимся, чтобы Перун простил ее! Она была нашей княгиней, почему и хотим похоронить ее по обычаю, как хоронили деда твоего Олега, отца Игоря… Погребальная почесть должна быть выполнена!

Дед Олег! Отец Игорь! Погребальная почесть княжеского рода! О, боярин Лаврит знал, куда целить, и попал князю Святославу в самое сердце. И это говорит не один Лаврит – колышутся у стен светлицы жаркие огни свечей, в красноватом отсвете проходят перед взглядом князя бородатые, загорелые липа мужей Горы, на него уставилась сотня злых, раздраженных глаз.

– Я все сказал, – промолвил князь Святослав. – Будет так, как велела княгиня.

Два дня горели огни на Воз дыхал ьнице, на краю Киева-города, густые черные дымы вздымались высоко к небу, возвещая о печали и скорби старой Горы. Гонцы мчались, сменяя на погостах лошадей, от веси к веси, от города к городу. Но далек был путь от Киева до Новгорода, Итиль-реки, червенских городов, и там намного позже узнали о смерти великой княгини. Киев один хоронил Ольгу.

Погребальный обряд начался на второй день перед вечером. У княжьего терема, в котором положили княгиню, собралась вся Гора, а тем, кто был родовитее, ближе к княжьему двору, удалось пробраться и в Золотую палату, постоять подле гроба. Большинство же горян толпилось во дворе, у крыльца, вдоль стен терема.

Окна в тереме были затворены. Но было слышно, как там время от времени поет хор из церкви святого Ильи, как рыдают и причитают, по старому обычаю, женщины. Потом все затихло, и вдруг на пороге появились воеводы и бояре, неся на плечах дубовый гроб с телом княгини.

Гора молчала. Гроб поставили на сани, усыпали свежими цветами, положили гроздь калины, которая начинала уже краснеть… Так и двинулись, громыхая по камням, сани. За ними шел князь Святослав с сыновьями, потом родственники, воеводы, бояре и прочие горяне.

Миновав Гору и ворота, похоронное шествие растянулось, выровнялось. Теперь это уже был настоящий княжий ход, в котором каждый знал свое место. Впереди всех, как и надлежало, шагала дружина – в шлемах, с луками и мечами у поясов, на долгих древках развевались княжьи знамена.

Восемь лучших гнедых коней из княжьих табунов тащили сани, те сани, на которых княгиня Ольга когда-то объезжала свои земли. Только теперь на санях стоял дубовый гроб, а впереди лежала крышка…

Лицо княгини было необычайно бледным, спокойным, задумчивым – словно она хотела еще что-то услышать на этой земле и прислушивалась.

Впереди саней шел с крестом в руках священник Григорий, рядом с ним – дьякон Ираклеон и Прокопий и несколько девушек, исповедующих греческую веру. Священник скорбно произносил молитвы, а девушки на один голос пели: «Господи, помилуй…»

За санями шел Святослав в белой одежде – длинная сорочка, перехваченная широким кожаным поясом, на котором висел меч, белые штаны, в красных сапогах, корзне, без шапки, с бритой головой, сивый чуб спадал к левому плечу, а длинные усы – до шеи. Рядом с князем шли его сыновья – Яро-полк, Олег, Владимир… За ними шагали воеводы, бояре, послы, гости.

По обе стороны дороги, где проходило погребальное шествие, стояли люди киевские – ремесленники из предградья и Подола, гонцы из Вышгорода, Белграда, Родни, которые поспели к тому времени в Киев, смерды из княжьих и боярских дворов. И когда похоронное шествие проходило, они вливались в толпу, шли следом за всеми.

Солнце склонялось к Щекавице, когда сани с телом остановились подле свежей могилы на Воздыхальнице, где княгиня Ольга велела ее похоронить. Там уже стояла высеченная из вручайского красного камня гробница. Готова была к ней и каменная крышка.

Священник Григорий со слезами на глазах прочитал последнюю молитву, женщины Горы и Подола завели плач, но и слова молитвы, и плач утонули в пучине других звуков – на стенах Горы стража ударила в била, княжья дружина забряцала щитами и мечами.

И под эти звуки женщины покрыли лицо княгини черным бархатом, священник положил в гроб крест, одна из женщин насыпала жита, кинула гроздь калины, поставили корчагу с водой… Княгиню хоронили по старому обряду и новому закону, который победно входил на Гору.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ 1

Князь Святослав сидел в Киеве-городе, но зн^л, что делается на Дунае. Трудно было гонцам князя Улеба и воеводы Све-нельда добираться до устья Дуная к Киеву. О^и мчались по ночам, а днем прятались в лесах и оврагах, – в степях и у моря стояли улусами печенеги. Некоторые из гонцов погибали в поле, но кое-кто все же добирался до Киева и привозил князю Святославу вести.

Брат Улеб сообщал, что держатся они в городах твердо, но к зиме сомкнутся, станут плотнее, и советовал великому князю не торопиться, навести порядок в землях й только тогда возвращаться на Дунай.

А воевода Свенельд писал: