Святослав

– Ты спрашиваешь меня о странных вещах, – хмуро ответил Цимисхий. – Теперь камень ничей… Но что все это значит?

– Видишь, император, – сказал Святослав, – камень и то -вот он мой, а вот уж и не мой. А ты хочешь проложить границу мира, разделить его на две половины. «Это, говоришь, мое, а это – твое». А разве ты или я можем его разделить? Ты сказал: есть Византия, есть Русь, и это очень большие земли. Но это еще не вся земля. Вот сидим мы с тобой здесь, на Дунае, но это земля Болгарская. Да и не только она. Есть франки, англы – по эту сторону, а там, за Русью, – монголы, китайцы… Да разве это камни, которые можно швырять туда или сюда? Ты хочешь покорить полмира, потом захочешь покорить и весь мир. Нет, император, покорить вес мир никому не удастся…

– Ты меня не понял, – промолвил Иоанн Цимисхий. – Византия не стремится покорить весь мир. Я хотел только договориться, где мое, а где твое…

– Наши послы, сдается, все и поделили. Византии – свое, Руси – свое, Болгария меж нами.

Император Иоанн смотрел на Дунай.

– Да, – он махнул рукой, – наши послы как будто обо всем договорились, но я еще кое-что хотел добавить…

Он умолк на минуту и посмотрел на Святослава.

– От себя хотел добавить, – продолжал Цимисхий, – что восхищен тем, как ты боролся со мной… Ты, князь, хороший полководец.

– Любо мне слышать сие от столь искусного и хитрого полководца, как ты, – ответил Святослав. – Но с тобой боролся не я, а Русь…

– Боролась Русь, а ты – ее князь. И я хотел бы в знак уважения к тебе… и Руси наречь тебя кесарем, василевсом Руси, дать вам светоч истинной веры – христианство…

– Благодарю тебя, император, – откровенно сказал Святослав. – Но зачем нам, Руси, кесари да василевсы? Есть на Руси киевский князь, есть князья земель и другие князья. Право же, император, не нужны нам еще и кесари, а тем паче василевсы. Что же до христианства, то у нас на Руси уже немало христиан, мать моя, княгиня Ольга, была христианкой.

Однако я и еще много наших людей держимся старой веры, которую вы называете язычеством… С христианством не враждую, но еще не ведаю, император, чья вера лучше. У каждого свое. По-твоему, христианство лучше, а по-моему, надо жить, как мои отцы и деды, язычником Руси хочу быть. К чему спорить, император. Может, когда-нибудь и язычники станут христианами, и, может, христиане сделают то, чего не свершил бы варвар, язычник. Подождем, император. Куда и зачем нам спешить, ежели между нами любовь и мир?

– Но мы ведь встретимся еще с тобою, князь? Правда, почему бы тебе не приехать в Константинополь?

– Князья киевские не раз уже посещали Константинополь, – процедил сквозь зубы Святослав. – Моя мать, княгиня Ольга, там тоже была и много о ваших чудесах рассказывала. Дивен Константинополь, хочу и я там побывать и буду. Но почему бы тебе, император, не побывать на Руси, в городе нашем Киеве? Ведь и о Киеве говорят немало, но никто из императоров римских не посетил его. Приезжай, император! Мы встречаем своих гостей с хлебом.

– С чем? – не понял Цимисхий.

– С хлебом, говорю, а порой и с солью.

– Добро! – промолвил император. – Приеду. – Он встал и продолжал стоя: – Император Никифор, – сказал он, – послал к тебе своим василиком Калокира. У меня есть сведения, что он в вашем стане…

– О император! Твой посол до конца служил Византии и шел с нами от Киева до последнего дня…

– Я хочу, чтобы ты его вернул…

– Я могу вернуть только его труп – сегодня ночью Калокир повесился,…

– Жаль, – закончил император. – Что ж, князь, я сказал тебе все, что хотел…

– А я поведал, что думал… '

Они вместе сошли на берег, приблизились к шатру, где стояли на столе корчаги с вином. Слуги кинулись разливать вино, проэдр Василий сам услужливо налил кубок Святославу.

Но князь, подойдя ближе к столу, сам взял большую корчагу с вином и налил доверху два кубка…

– Хочу пить на тя, – сказал он императору и первым поднял полный кубок.

– Спасибо! – хмуро ответил император. – И я выпью за тебя…

Они выпили кубки до дна.

Пили за императора и полководца.

Вскоре князь Святослав попрощался, спустился по круче к берегу и ступил в челн.

Гребцы высоко подняли весла, князь Святослав стал у кормила. Гребцы опустили весла в воду, князь круто повернул кормило, дал знак гребцам, и челн поплыл против быстрого течения. А над ним полетели с жалобными криками чайки.

Стоя у шатра, император Иоанн долго смотрел, как уплывает все дальше и дальше, борясь с течением, челн. Осторожно ступая по песку, к нему подошел проэдр Василий. Когда император обернулся, он увидел сердитое, перекошенное злостью лицо проэдра, его злые глаза,

– Хитер киевский князь! – прошипел проэдр. – Он не выпил вина из моего кубка…

Небрежным движением, будто случайно, он опрокинул со стола одну из корчаг, и красное вино струйкой потекло из нее, а кровавое пятно долго еще впитывалось в песок.