Святослав

Император и княгиня Ольга остановились на скале над морем, и то, что открылось их взорам, можно было поистине назвать сказкой. Прямо перед ними расстилался бесконечный голубоватый простор Мраморного моря. Высоко над ним и, казалось, совсем близко от земли плыл серебряный, перевитый темными полосами месяц. Вокруг него, потонув в его сиянии, померкли все звезды; небо было там такое же голубое и чистое, как и море внизу. Только на севере, где небо окутывало темное покрывало, тлели, будто прятались, красноватые звезды. От скалы, на которой стояли император и княгиня, и до самого горизонта море светилось, прямо к месяцу по воде тянулась широкая дорожка, но не только в этом месте, а по всему водному простору каждая капля излучала зеленоватое сияние.

И, упиваясь ночной тишиной, вбирая в себя лучи месяца, отдыхая в лоне своем, море время от времени вздыхало, будто дышало, и тогда в глубинах его рождалась волна, с тихим, похожим на шепот журчанием катилась к берегу, разбивалась о камни и маленькими струйками, звеневшими, как струны, возвращалась в бездну…

– Я хотел показать княгине русской красоту Пропонтиды. Вот она, – сказал император Константин.

– Я благодарная императору за почет, – ответила княгиня, – но за три месяца я уже нагляделась на эту красоту, а вон там, над Перу, висит туча, и оттуда дует холодный ветер.

– Княгиня Эльга, я вижу, обижается, что я так долго не мог с нею побеседовать. Но ведь я то болел, то уезжал из Константинополя… Теперь я очень внимательно слушаю княгиню.

– Так, император, я долго ждала и хотела говорить о мире и любви, что должны быть между Византией и Русью…

– Да разве между нами нет мира и любви, княгиня? – притворно-искренне удивился император. – Насколько я знаю, они ныне есть между нами…

– Мир и любовь начертаны в хартиях римских императоров и князей Олега и Игоря, стоявших когда-то здесь, у стен Константинополя. Но наделе их нет, и Русь в том неповинна.

– Не разумею, о чем говорит княгиня.

– Я говорю о том, что на востоке нашей земли, на далеком Танаисе, где проходит наш путь к Итиль-реке и Джурджан-скому морю, Византия построила свой город Саркел и преградила нам путь…

– Саркел? – засмеялся император Константин. – Но ведь это не наш город, его построил хозарский каган, мы ему, правда, продавали мрамор и камень, железо и стекло… Там, как я припоминаю, был и наш зодчий, спафаро-кандидат Пе-трона… Но, княгиня, строили этот город не мы, а хозары. Точно так же мы строим города и другим народам. Захочет Русь – поможем и ей… Разумеется, за деньги, за золото…

– Что ж! – произнесла, сдерживаясь, Ольга. – О Саркеле мы будем говорить с хозарским каганом, но императоры роме-ев строят города не только в Танаисе и не только за золото, а и на берегах Русского моря от Истры до Тмутаракани, где стоит Русь…

– Княгиня Эльга ошибается, – сурово возразил император Константин. – Когда-то, в очень древние времена, мы, греки, называли Русское море Понтом Аксинским и не ходили туда, но позднее это море стало Понтом Евксинским, и тогда множество греков поселилось над Истром, в Климатах, в Тетра-мархе, которую княгиня называет Тмутараканью.

– Я знаю, – ответила княгиня Ольга, – что в прежние времена много греков поселилось в Климатах, и мы с тех пор находимся с ними в дружбе. Но в Тмутаракани, которую император называет Тетрамархою, и повсюду у моря были наши земли… Почему же империя ныне посылает туда своих людей, и не зодчих, а воев? Почему они нападают на наших людей и не дают торговать с Климатами?

– Древние наши города над Понтом мы не собираемся разрушать, – сказал император, – и на новые земли не поедем.

– Но пусть они не мешают нам торговать с Климатами.

– В Климатах есть свой синклит, стратиг, протевон, Русь должна сама договариваться с ними.

– Мы сумеем договориться с ними, – согласилась княгиня, -лишь бы нам не мешала империя. Но, император, не все ладно у нас с торговлей и в самом Константинополе…

– Почему же? Ведь мы торгуем с Русью так, как начертано в хартиях, подписанных нашими императорами и русскими князьями.

– Хартии эти написаны очень давно, а жизнь идет, и все меняется. Наша земля богата, император, богаче, чем думают тут, в Константинополе.

– Я знаю это, княгиня, и это известно всей империи.

– Тем паче, император! Мы хотим продавать свои богатства, у нас есть что продать. Многое мы хотим и купить в Константинополе… Но мы не можем торговать! Ведь когда наш купец приезжает сюда, он должен показать свой товар эпарху, тот назначает цену… Где же это видано, чтобы не сам купец, а кто-то Другой назначал цену?! У нас в Киеве заведено иначе. Ваши купцы назначают цену, дело наше – покупать или нет…

Император Константин, казалось, внимательно слушал княгиню Ольгу.

– Опять же, – продолжала она, – в Константинополе купцы наши могут покупать вино, мастики и благовония, а вот тканей, шелка и бархата – только на пятьдесят золотников каждый… Почему так, император? Я хочу не вином напоить, а одеть Русь.