Святослав. Болгария

А когда две конницы встретились, Святослав не дал болгарам выстроиться и опомниться, а сразу напал, как хищный ястреб, взял в Коло, разбил на две и три части, и битва, едва начавшись, уже кончилась.

Только князь Койсейван умудрился ускользнуть невредимым вместе со своею свитой.

– Я так думаю, он войско вперёд пропустил, а сам сразу пятки намылил, – смеялся воевода Боскид.

– Это совсем не те болгары, которых мы встретили у Дуная, – сказал Зворыка, – эти ещё не имеют опыта настоящей сечи и меча нашего боятся как огня!

Святослав выехал вперёд и обратился к пленным:

– Можете вернуться в свои грады и веси и продолжать мирно трудиться, никто вам не причинит зла. Я, князь Киевский Святослав, отныне и ваш князь, а там, где ступила нога моей конницы, отныне есть Русская земля.

Исполненные страхом перед Святославом и видя, что русы держат слово, болгары стали возвращаться в свои веси вместе с домашними животными и скарбом и приниматься за полевые работы. На дворе стоял знойный месяц серпень, следовало дожать неубранное, смолотить и свезти в закрома зерно нынешнего урожая. Тяжело опадали на землю созревшие плоды с деревьев: яблоки, груши, сливы, наливался солнцем душистый виноград. И сама земля Болгарская, как спелый плод, скоро легла на длань Русского Пардуса. О том известно стало, когда послы болгарского царя Петра пожаловали к князю русов.

– Царь Великой Болгарии Пётр шлёт тебе, достославный князь Руси, богатые дары и предлагает заключить мир меж Болгарией и Русью на вечные времена, – рёк дородный посол с ухоженной тёмной с проседью бородой, приложив к груди в знак искренности своих слов правую руку, щедро изукрашенную дорогими перстнями. Святослав заметил, как подрагивают при этом пухлые пальцы посла. «Видно, помнит болгарин о судьбе наших посланников и за жизнь свою крепко опасается», – подумал князь.

– Чего же хочет царь Пётр?

– Просит не разрушать столицу его Великую Преславу, грады Пловдив, Доростол и прочие, а взамен даёт слово не чинить препятствий ни в чём, предлагает жить мирно и торг вести с тобой, великий князь, – закончил свою учтивую речь посланник.

– А что, братья темники, – оглянулся Святослав к стоявшим подле него Зворыке и Свенельду, – может, по примеру царя Болгарского, обезглавим его послов, головы их на кол, а сами ринемся на полудень да силой возьмём столицу болгарскую с дворцами и храмами многими и прочие грады захватим великие и малые, да погуляем славно, со всем размахом?

От этих речей посол побледнел и съёжился, а руки и вовсе затряслись так, что перстни стали позвякивать один о другой.

– Отчего не погулять, – степенно молвил Зворыка.

– Погуляем, княже, – вторил ему Свенельд.

Наступило тяжкое, как перед грозой, молчание.

– Не трясись, посол, – обратился Святослав к болгарину, – русы – воины, а не палачи и так с послами не поступают. А царю Петру передай, что дань его и предложение мира я принимаю. Буду заботиться о безопасности Болгарии. Но если вздумает договор наш нарушить, то пусть на себя пеняет, щадить никого не станем!

Приняв дары, Святослав разделил их с уграми, поблагодарив за союзническую помощь. Кенде Чобо, весьма довольный тем, что обильная добыча досталась малой кровью и разделена по справедливости, повернул свою конницу назад, в Паннонию, где располагалась их Мадьярорсаг – «земля мадьяр».

Святослав же решил занять территорию Малой Скифии, или Русского острова, лежащего на протяжении трёх дней пути от Дуная до вторых валов Трояновых, что подходят к самому морю в районе града Томы, называемого Добруджей. Древним центром её была ставка хана Омуртага – Эски Сарай – Старый дворец.

Местные жители, желая отвратить гнев Русского Пардуса и уверить его в своей преданности, показали Святославу камень, вмурованный в фундамент крепостной стены с надписью о взятии дани с греков его отцом Игорем. Болгарский царь Пётр, по наущению Царьграда, повелел много лет назад тот камень в стену замуровать, чтоб позор византийский неведом был, да живущие в этих местах потомки русов и болгары местные вложили камень в торец стены так, что надпись осталась видна.

Стоя перед камнем, Святослав прочёл краткое послание отца:

«Дань взял князь Игорь на Грецех в лето 6451 при Димитрии Жупане».

Прикоснувшись к шершавой поверхности, князь что-то зашептал, не отрывая от камня очей.

Рука привычно скользнула за голенище левого сапога. Нож был на месте. Но только сейчас он вспомнил, что это другой нож, ведь тот, Велесдаров, он вместе с чашей после смерти Великого Могуна передал Добросвету. Хотя какая разница – тот нож Святослав помнил до мельчайших трещинок и щербинок на рукояти, как и старую медную чашу. Отойдя в сторону от вечеряющей дружины, он повелел двум охоронцам побыть поодаль. Сброшенную с плеч епанчу князь расстелил на пригорке и мысленно бережно возложил на неё чашу и нож. Сев спиной к ожидавшим его охоронцам, стал глядеть на самые дорогие для себя вещи, как бы сливаясь с ними и с тем, кому они принадлежали.