Святослав. Хазария

– Темнику Васюте, – обернувшись к посыльным, дал тогда новый наказ Святослав, – строить Ратную тьму в Лодии и расчленять два коло на четыре, да не забудет пусть темник ратников упредить, что кони вражеские обучены пеших топтать и копытами разить! – крикнул князь вдогонку уже сорвавшемуся с места молодому посыльному.

Ещё немного – и свежие ратные тьмы Васюты кинулись в битву, расчленяя два коло Лодиями. Темрюги с челматами отчаянно сопротивлялись в Малых Коло, но были уничтожены. Мало осталось живых, и мало сдались в полон. А могучий и ярый Чаган-бей, выстроив лучший свой полк русской Лодией, пробился-таки из коло и бросился к лесу со своими воинами, видно, впрок пошла ему греческая наука. Святослав с охоронцами и посыльными птицей полетел за ним и перехватил на опушке. Князья стали биться меч на меч и не могли одолеть один другого, а охоронцы и посыльные схватились с окружением булгарского князя. Тут подлетел Притыка и срубил голову Чаган-бею. Святослав взъярился на старого темника, но Притыка не менее князя осерчал и гаркнул на него во всю свою лужёную темницкую глотку:

– Яришься на меня, а кто слово княжеское давал не лезть самому в сечу и не рисковать головой, которая всей Руси надобна, а? Запамятовал в боевой горячке?

Рассерженный не на шутку, Притыка гарцевал на своём широкогрудом коне, грозный, как Перунова чёрная туча, полная огненных стрел-молний. От такого неожиданного напора князь враз охладил свой ярый пыл и, насупившись, молча направил коня на прежнее место, с которого руководил битвой. Собственно битва уже затухала, как прогоревший пожар, недавно ещё грозный и всепоглощающий, а теперь лишь отдельные невеликие очаги схваток являло чёрно-червонное поле сечи. Усталый и хмурый, Святослав окинул в последний раз взором поле и молвил негромко посыльным:

– Темникам считать потери, отсылать на возах раненых в Киев. Собирать щиты, шеломы, мечи и копья, ловить челматских коней, а тех, что убиты или покалечены, варить и заготавливать впрок. Для всех этих дел, да ещё для предания огню тел мёртвых соратников оставить полк, а остальным в седло и борзо идти к Сувар-граду.

Прошло немного времени, и дружина, вскочив на коней, на крыльях Перуновых понеслась к Сувар-граду и к вечеру достигла его. Стража, завидев Святославово войско, в страхе бросила врата и разбежалась. Горожане и уцелевшие булангарские силы спешно покидали град, в котором кое-где полыхали пожары.

Начальник Тайной стражи и полутысяцкий Хорь шагом ехали по улицам богатого Сувар-града к дому местного воеводы, где расторопный Варяжко уже допытывал тех немногих городских вельмож и стражников, коих удалось схватить.

– Может, Сивый с Невзором здесь, в граде, а? – молвил с надеждой Хорь, внимательно поглядывая по сторонам.

– Вряд ли, коли у них всё в порядке, то далеко вперёд ушли, чтоб вызнать, какими силами булгары владеют и что супротив нас замышляют, – возразил Ворон.

У открытых ворот богатого подворья заметили своих изведывателей и свернули к дому.

– Варяжко там, – указал на второй ярус терема один из изведывателей, что дежурил у врат, – вон аккурат к нему того важного в собольих шубах потащили.

Хорь остался внизу, а начальник Тайной стражи лёгким шагом поднялся вслед за полонённым вельможей. Варяжко, едва завидев Ворона, тут же отвёл его в небольшую светёлку и, протянув кусок мягкой кожи, сообщил, что от купца Акпая весть пришла. Ворон внимательно посмотрел на кожу, повертел в руках:

– Кожа знакомая, та самая, которой мы их снабдили, Невзора рукой писана. Знак особый, что писано сие не по чужому принуждению, тоже имеется. Вести важные, весьма. А через кого передано послание? – спросил Тайный тиун, пряча кожу за пазуху.

– Через русского отрока, который был в услужении у воеводы из Сувар-града. Он бежать пытался, за что воевода своего раба смерти предать хотел, а купец Акпай его выкупил, жалуясь на то, что его отроки все разбежались, только Балай остался, а с одного мало толку. Хорошие деньги воеводе дал, вот тот и уступил.

– Добре, я к князю, – бросил на ходу Ворон, быстрым шагом сбегая с лестницы.

– Значит, говоришь, на полуночи, под Бюлляр-градом, стоит великая булангарская конница, которая в пять раз больше Чаганбеевой, – в раздумье повторил князь, выслушав доклад Тайного тиуна. – Как, бишь, воеводу ихнего кличут?

– Атулай-бек, княже. И ещё рекут полонённые булгары, и Сивый о том же сообщает, что далеко с полуночи враг новый пришёл и разметал стражу булангарскую, как овец трусливых. Югра с чувашиной бегут к полудню, а булангары текут к полуночи. И люди там взад и вперёд мечутся, побросали дома и пожитки. Дома горят, кони бродят без всадников, скотина ревёт некормленая, и никто не может сказать ничего толком, все пребывают в страхе, – закончил доклад главный изведыватель.

– Добре, брат Ворон, теперь бы поточнее выведать, куда они своими тьмами пойдут и где нас перенять решили.

– Для того, княже, Сивый со сподручником и подались к полуночи.