Святослав. Хазария

Раза два, а то и три в седмицу, как только засыпала уставшая от дневных забот Молотилиха, так же неслышно исчезала со двора и Овсена. Молотилиха считала, что дочь гуляет с Олешей, и ворчала, что тот не засылает сватов.

Олеша чувствовал, что с Овсеной что-то происходит. Она избегала его, будто неуловимая тень. Он не мог понять, отчего девушка опять вдруг стала неприступной и своенравной, особенно после того праздника, где она была так весела и счастлива и всё уже казалось решённым. Настойчивость Олеши становилась всё сильнее, и Святослав решил отправить его с дежурной тьмой на замену стоящей у Курянских границ.

– Знаешь, Святославушка, Олеша о чём-то догадывается! – поделилась тревогой Овсена, когда они встретились в пустующей охотничьей избушке. – Перед отъездом хмур был и угрюм, а я отчего-то боюсь ему рассказать… Неладно получается, таимся ото всех, будто лихие люди…

Она прижалась к плечу Святослава, сидя рядышком и наблюдая, как огонь в печи поглощает берёзовые поленья. На дворе уже начались холода.

– Давай, Овсенушка, я завтра же тебя матушке представлю как мою избранницу на веки вечные! – Он положил свою большую ладонь на девичьи пальцы и почувствовал, как они вздрогнули.

– Боюсь я, Святославушка, и матушки твоей, и терема… – испуганно произнесла Овсена.

– Ну что ты боишься, – пытался уговаривать Святослав, – матушка сама когда-то простой дивчиной, как ты, была, потом отец её увидел…

– Твоя матушка – княгиня грозная и нравом крутая. Нет-нет, ни за что не пойду! – замотала она головой.

– Ладно, разговор с матушкой отложим, да и люди – не судьи нам. Пусть Боги с Пращурами нашу любовь хранят. А согласна ли, чтоб жрец Яро-бога венцы свадебные на наши головы возложил и пред всеми Богами нарёк нас мужем и женой?

Овсена теснее прижалась к Святославу и, залившись незаметным при свете огненных бликов румянцем, шепнула:

– На благословение Яро-бога я, конечно, согласна…

– Чудно, – в который раз повторил Святослав, – со мной никогда прежде такого не было. Сижу подле самой красной девушки Подола и думаю о вечности Сварожьей обители. Одна часть меня здесь, а душа будто улетает куда-то высоко-высоко, так что внутри всё замирает.

– То не одна твоя душа, а обе слились воедино и поют от счастья и радости единения.

Святослав вспомнил слова жреца Яроведа, который рёк как раз о том, что истинная любовь – это прежде всего слияние душ.

– Откуда ты сие ведаешь, ведунья моя златокосая, ты, часом, не кудесница ли, волхвиня?

– Нет, милый, просто сердцем чувствую…

Святослав привлёк Овсену к себе, обнял крепче, поцеловал. Они долго сидели так, глядя на волшебное пламя Семаргла, подкладывали дрова в печь и впитывали каждый миг счастья оттого, что рядом находится самый близкий, единственный на земле человек – вторая половина тебя самого, воссоединение с которой пробуждает всё самое прекрасное, что только заложено в людях, – и даже больше.

Через седмицу состоялся обряд их венчания в Ярилиной роще.

В назначенный час у храмины их ждали только жрец с помощниками да верные друзья Горицвет с Болесей, которых Святослав пригласил в свидетели тайного венчания.

Встретив молодых перед храминой, Яровед, строгий и торжественный, обратился к ним со словами:

– Чада мои! В сей великий день вы пришли с помыслами быть в едином союзе как на этой земле, так и в небе. Да освятят Яр, Род и Лад ваше решение! По законам нашим, идущим от Пращуров, вы должны перед тем, как вступить в храм великого Яробога, очиститься душой и телом в его купальнях.

При этих словах жреца три юные девы в венках беззвучно выпорхнули из дверей храма. Бережно, будто хрустальную, взяли Овсену под руки и с молчаливой торжественностью повели в небольшую купальню слева от притвора храма. Болеся последовала за ними. А помощник жреца с Горицветом увели Святослава в купальню справа. Там молодых после омовения окатили заранее приготовленной водой, настоянной на специальных камнях и травах, что даруют телу особую чистоту, аромат и свежесть, после чего облачили в новые одежды. Овсене девушки расплели и расчесали её золотистые, отливающие медью косы, а Болеся в довершение прошлась по ним нагретым медным гребнем с деревянной рукоятью, так что волосы стали пышными и волнистыми. Затем девушки воткнули в волосы три полевых цветка белого, красного и синего цвета, каждый из которых символизировал соответственно чистоту, любовь и верность. Святославу такие цветы прикололи к рубахе.

Из купален молодых ввели в притвор храма, где помощник Яроведа и одна из дев, потянув за кольца, распахнули створчатые двери, ведущие в храмину.

– Идите к Яро-богу, дети! – раздался изнутри громкий голос жреца.

Святослав и Овсена, взявшись за руки, медленно пошли к кумиру Ярилы по травам и цветам, что бросали им под ноги семь юных дев, каждая из которых была облачена в свой цвет священного семицветья.