Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения

– Простоватый был в словах и мыслях князь Тур, мир его праху, – молвил Свенельд. – Никогда ничего он не таил за душой, все выкладывал начистоту. Много детей было у князя Тура, девять или десять. Из них от законной супруги было только четверо, все остальные были рождены наложницами. Князь Тур любил всех своих детей, поэтому не делил их на законных и незаконнорожденных. Все это знают. Ингонда, дочь Тура и первая жена Игоря, появилась на свет от наложницы. В этом тоже не было большой тайны, покуда Улеб не возмужал и ему не понадобилась жена княжеского рода. Ни князя Тура, ни Ингонды уже нет в живых, а судить плохо о мертвых нам не пристало. Я знаю, что князь Игорь любил Ингонду, хотя ведал, что она дочь наложницы. Ингонда была прелестна телом и лицом, это подтвердят все, кто ее видел при жизни. Ингонда была достойна Игоревой любви!

Свенельд поднял кубок с хмельным медом, предлагая выпить мировую и забыть о ссоре. Бояре подняли свои чаши. Конечно, они помнят красавицу Ингонду с белокурыми косами и синими очами! Улеб статью своей в мать уродился. Помнят бояре и князя Тура, который, бывало, засыпал в объятиях сразу двух юных рабынь. Такой уж он был человек, ненасытный до любовных утех!

Улеб мировую пить отказался и ушел с пиршества, объятый досадой и гневом. Выходит, что он князь только по отцу, а по матери простолюдин. Хуже всего, что об этом знают многие киевские бояре и при случае могут уязвить этим Улеба. К тому же при такой родословной Улебу, конечно же, не видать стола киевского. Здешние бояре предпочтут ему сыновей Святослава, если перед ними встанет такой выбор.

Улеб не стал скрывать от Сфандры той правды, какую он невзначай узнал о своей матери. Он рассудил, что Сфандра рано или поздно все равно прознает об этом.

Уныние Улеба не понравилось Сфандре.

– Если покопаться в родословной всех славянских князей, там обнаружится не токмо низкое родство, но и кровосмесительство, – заявила Сфандра мужу. – Это от того, что по языческим обычаям среди знатных славян дозволено многоженство. Вспомни древлянского князя Мала, убившего Игоря, ведь он был женат на сводной сестре. Нынешний князь радимичей Драговит женат на племяннице и одновременно делит ложе с женой своего покойного брата. И никого это не коробит ни в Киеве, ни у радимичей!

– Да не о том речь! – злился Улеб. – Ежели кровосмесительство не во вред княжеской родословной, так и бог с ним! Мать моя не из княжеского чрева вышла, вот в чем беда. Бояре киевские мне это припомнят, ежели дойдет до дележа стола киевского.

– Мать твоя от княжеского семени родилась, это тоже имеет значение, – сказала Сфандра. – Ольга, мать Святослава, из простолюдинок вышла в княгини. Дружина посадила на трон Святослава и даже не попрекнула его этим.

– Ольга не токмо красива, но и умна. Здравомыслием своим Ольга любого мужа за пояс заткнет! – угрюмо промолвил Улеб. – Это все знают. Ингонда была красива, но умом не блистала.

– Значит, тебе нужно превзойти умом Святослава! – Сфандра встряхнула мужа за плечи. – Кто из бояр станет копаться в твоей родословной, ежели услышит из уст твоих мудрые речи. Не нужно прятаться за свою гордыню, Улеб. Гляди, как Свенельд умеет подольститься к каждому. Он и врага может обратить в друга ради выгоды своей. Научись этому у Свенельда. Хитростью и лестью перемани бояр киевских на свою сторону.

Улеб хмуро шевелил бровями, думая о чем-то своем.

Сфандра опустила руки. По глазам Улеба она поняла, что он глух к ее советам. Никогда Улеб не унизится до того, чтобы прикрывать лестью свое презрение к таким людям, как Гробой и Свенельд. Гордости Улеба нанесена серьезная рана, ему понадобится немало времени, чтобы оправиться от нее, обрести прежнее душевное равновесие.

Сфандра удалилась на ту половину терема, которая не отапливалась зимой. На ней была подбитая заячьим мехом шубка и теплый плат на голове, стянутый на лбу золотой диадемой. Сфандра бродила в прохладном полумраке, пронизанном яркими лучами солнца, которые пробивались сквозь толстые стекла небольших окон.

В душе ее царила пустота. Немало мыслей прошло у нее в сознании, немало отзвуков того, что она считала бесспорным и желанным, единственно верным и притягательным; в ней росло осознание того, что Улеб со всеми своими слабостями становится все более ей безразличен. Ноги сами принесли Сфандру в сени, где случилось столь памятное для нее прощание с Калокиром, завершившееся ее грехопадением. Однако воспоминание об этом не расстроило Сфандру, наоборот, в ней пробудилась некая мстительная радость. Сфандра уселась на скамью, воспроизведя в памяти те далекие ощущения, испытанные ею в объятиях опытного любовника. В груди у нее разлился жар, сердце бурно колотилось. Появись в этот миг перед ней Калокир – Сфандра без колебаний отдалась бы ему.

Сфандру грызла обида. Она столько раз просила бога помочь ей!