Святослав. Великий князь киевский

Дворский ввёл гонца. Это был молодой сухощавый чернец. Он уже успел стянуть зипун, и мятая ряса болталась на тощем теле — видимо, в пути он подоткнул её, чтобы не забрызгать. Красное, обветренное лицо заляпано грязью, в руках кожаная сума, тоже мокрая и грязная.

Ратай Второй заворчал громче. Княгиня погладила его, сказала: «Сидеть!» — и, обратясь к дворскому, распорядилась:

   — Возьми у него письмо и вели накормить.

Но чернец не отдал послание дворскому, а, поклонившись, протянул княгине свёрнутый лист пергамента, запечатанный восковой печатью, и сказал:

   — Его преподобие велел на словах дополнить после того, как князь прочитает.

   — Князь на охоте, — сказала княгиня, вскрывая послание.

У Святослава не было от неё тайн.

Писано было на греческом: «Старый князь умер. Дружина разбросана по городам. Вдова послала за Олегом, а сама сидит с детьми в потрясении и ничего не делает, хотя вся казна у неё. Поспеши, Олег далеко, ещё не приехал, успеешь — заключишь с ним соглашение и продиктуешь свою волю».

«Вот оно... предчувствие... Надо собрать дружину, полк, пригнать коней из табуна...» — озабоченно думала княгиня, одновременно отдавая распоряжения:

   — Никому ни слова о гонце. Поесть ему принесёшь сам. Сюда.

Дворский вышел.

   — Рассказывай, — приказала она.

Чернец поведал, что великий князь Черниговский, как сам себя стал именовать Святослав Олегович, простыл в среду. Вечером он попарился, ему полегчало, однако в пятницу, к ночи, опять занедужил и в субботу, 15 февраля 1164 года, преставился. Вдова, послав к старшему сыну Олегу гонца, решила по совету ближних бояр утаить от всех смерть мужа, дабы сын успел приехать раньше других и занять Черниговский стол. Епископ Антоний привёл к присяге всех бояр, взяв с них слово никому не говорить о смерти князя, и паче всего Святославу Всеволодовичу. Такова была воля вдовы. Но сам его преподобие рассудил, что племяннику надлежит знать о смерти дяди, и послал чернеца, поелику присягу вдове лично не приносил.

Рассказ чернеца мало что добавлял к письму. Интересно, что имел в виду многоумный грек, когда писал, что казна вся у вдовы?

Дворский принёс чернецу поесть и тут же ушёл. Чернец тихонько устроился на дальней от очага лавке и стал бесшумно есть. Ратай Второй настороженно поглядывал в его сторону...

Княгиня смотрела в перебегающие синенькие огоньки на углях в очаге. Внезапно ей представилось, как мчится муж во главе дружины в Чернигов по слякотной февральской дороге, и она подумала, что ей не хочется никуда уезжать из Новгорода-Северского, что она была счастлива здесь эти семь лет, отдохнула душой за все предыдущие годы бесконечных переездов, вечных выгадываний и высчитываний мужа — за кого меч поднять, кому крест целовать, кому покаяние принести...

А здесь наконец они смогли заняться строительством. Всё пришлось возводить заново — и собор, и новые стены, и даже княжеский дворец. Сидевший до них на Северском столе Святослав Олегович больше ездил по дворам князей, предлагая себя и свою дружину, и наконец связал судьбу с Юрием Долгоруким.

Юрия при жизни Мария не жаловала. От него шла вечная смута на юге и опасность на севере: разраставшаяся империя Долгорукого втягивала в свои границы княжества, и ей противостояли лишь Новгород Великий, Псков да Полоцк...

Но дело сейчас не в этом. Дело в другом: задержись на несколько дней Святослав — и успеет Олег, сын Святослава Олеговича, сесть на Черниговский стол. И они останутся здесь, в тишине и удалении от бурных событий, что происходят вокруг Киева и Чернигова. Опять потекут спокойные, радостные дни, опять сможет она замысливать вместе с мужем возведение новых соборов или собирать певцов со всех княжеств — как дружинных, так и бродячих — устраивать состязания... Играть в шахматы и каждый день, хоть немного, а сидеть с мужем в этой палате у очага, говорить о прожитом, загадывать на будущее... Просматривать и читать переписанные писцами новые книги, обсуждать с изографами заставки и буквицы... Уже пятеро писцов каждодневно трудятся над расширением библиотеки, и скоро достигнет она размеров полоцкой. Жаль, не владеют переписчики латынью... А как хорошо летом уезжать с детьми, с няньками, мамками, холопами в недавно отстроенный загородный дом, что стоит на берегу Десны...

Стоит только на несколько дней задержать послание, и не успеет муж к Чернигову, захватит Олег стол, укрепится, получит благословение великого Киевского князя... И останутся они в Новгороде-Северском, и окажется её муж, старший теперь в роду Ольговичей, вассалом младшего Олега.