Святослав (Железная заря)

Русы въехали в город при звоне колоколов и радостном скоплении успокоившегося народа. Новый царь принял русского князя тем же днём в присутствии настороженно перешёптывающихся бояр. Борис стоял перед Святославом в золотом облачении, худой, совсем юный, с робостью в глазах человека, на которого нежданно взвалился ответственный груз, с которым неизвестно, что содеять, но и отринуть его уже нельзя. Обоим подали одинаковые высокие дубовые кресла, подчеркнув равенство переговаривающихся. Усмехаясь про себя над юнешеской робостью болгарского царя, Святослав, тщательно выбирая слова, дабы в лице Бориса не унизить самолюбие болгар, сообщил условия ряда меж Преславом и русами. Князь не требовал клятв верности, а лишь признания его равенства в управлении страной. Отныне в Болгарии было два правителя: Святослав, в руках которого появлялось право собирать рати и объявлять войну или заключать мир от имени болгар, и Борис, сохранявший полноту гражданской власти в своей части Болгарии. Таким образом, у Бориса оставались все регалии и его казна. Стольным своим городом Святослав объявлял Доростол, наместником же при Преславе от себя назначил Свенельда.

Дабы удоволить собственное войско и сподвижных князей, им была обещана Фракия с богатым городом Филиппополем, где сильны были византийские настроения, и куда тоже направлялся Давид, выждавший разумное время и вставший на сторону победителя.

Стоять долго с войском в Преславе и ждать, пока подсохнут раскисшие от весенних дождей дороги, не было ни смысла, ни возможностей. Через три с половиной седмицы после взятия болгарской столицы Святослав осадил Филиппополь, древнейший город, хранивший в себе останки эллинской культуры. Северские, печенежские и угорские рати отрезали все дороги, ведущие к городу, растекаясь по окрестностям, грабили сёла, набирали полон, стадами угоняли скот. Русы переняли все переправы на разлившейся весенним паводком реке Гебр, болгарами именуемой Марицей. Привезённые Давидом пороки били стены.

В течение трёх дней осады пороки, стремясь вынести ворота, разворотили надвратную башню и часть соседнего заборола. Пешая рать, насыпав за эти дни примёт, пошла на приступ, к воротам тащили стенолом. Прясла закурились чёрным дымом кипятившейся смолы. Русские, не решаясь пока подходить, дабы не попасть под горячую смолу и камни, поднятые на стены, обильно поливали заборола стрелами.

Раскрылись створы ворот и большой комонной силой выкатились фракийцы, врезавшись в русский неплотный строй. Когда с полком киевских конников подоспел Всеслав, защитники уже разогнали стоявших на пути пешцов и подожгли стенолом. После ненастойчивой сшибки они убрались обратно в ворота. Русские тоже отошли от стен.

Святослав слышал, что в Царьграде полностью прекратилась замятня и ромеи могут выслать осаждённым помощь, потому твёрдо собрался взять Филиппополь на щит. Ещё четыре дня русские подходили к стенам, обстреливая их, заходя также на дощаниках со стороны Марицы. Фракийцы огрызались вылазкали, причиняя более урона себе, нежели чем находникам. После седмицы осады Святослав решился на большой приступ сразу с четырёх сторон города, благо сил хватало. Кмети снова осыпали прясла оперённым дождём, связывая защитников, чтобы они не могли усилить самое уязвимое место — ворота.

В этот раз вместе с конницей из главных ворот вышла пешая рать, и завертелся в пляске хоровод секущихся друг с другом людей. На иной стороне города осаждённые вывели ещё полки, сшибки начались и там. Фракийцы сопротивлялись отчаянно, подпитываемые из города свежими силами, но их было всё равно мало, и они, сломленные, начали отступать.

Конница Давида вместе с уграми решительно и с трудом ворвались на плечах отступающих в малые ворота. У главных ворот ещё кипела отчаянная схватка. Русские кмети, приставя лестницы к стенам, лезли к заборолам, встречая всё меньше сопротивления. Святослав сам не раз водивший дружину на сшибки, в разорванном алом коце [83] , первым со стороны основных сил въехал в город. Яростно дрались какие-то окольчуженные ратные, встав спиной к спине, их воевода, рослый, плечистый, в чешуйчатых доспехах, размахивал булавой, отбиваясь от наседавших русских кметей. Но то уже было отчаянные проблески затухающего пламени: защитники бежали со стен, чая спрятаться внутри города, больше не мысля о сопротивлении.

Захватчики заняли торг, принявшись грабить ряды. По рукам заходили отрезы сукон, рухлядь, иноземное стекло и фарфор, многоразличная лопоть. Ратные пихали найденное в торбы и перемётные сумы. Колот со своим десятком и ещё пятью чужими приблудившимися ратными миновал торг, где шёл уже шапошный разбор и въехал в узкие улицы, построенные за два столетия до того, как его предки пришли под Киев из Моравии.