Святослав (Железная заря)

Колот повёл шеей. У него было достаточно опыта, чтобы оценить тяжесть предстоящей битвы. Благо к ней они были готовы: в запасе было оружие и заводные кони, которые выручат, если придётся идти в несколько напусков.

— Сам про долину надумал? — спросил Лапа. Беляй сбруснявил, размышляя: соврать или нет?

— Разговор набольших подслушал, — нехотя признался он, — а долину видел сам, да...

На следующий день весть о превосходстве ромеев облетела полки. Ратные, хоть и продолжали балагурить, но уже осторожнее, часто осекаясь и падая сердцем от мыслей, что мало надежд на одоление врага. Без днёвок вышли в долину, с левого бока которой высились поросшие лесом крутые холмы, цепью уходящие в сторону Преслава. Князь долго не слезал с седла, оглядывал предстоящее место битвы, хмурился, иногда беззвучно шевеля губами. Болгарский воевода Хрусан, который и указал Святославу эту долину, полагая, что князь сомневается, сказал:

— Иного места не найти, княже. Даже мы — здесь чужие, а Пётр у себя дома.

Святослав, соглашаясь, кивнул. Распорядился, чтобы разворачивали стан и воеводы обследовали местность и потом поделились своими мыслями. Поставили шатры, вздыбленная горами земля задымила кострами. Вернулся ещё один посланный дозор. Ратные, толкая друг друга, тянулись к приехавшим, слушали рассказы о вражеской силе, хмурнели лицами. Когда стемнело, князь прошёлся меж кострами, накоротке посидел с некоторыми, поболтав о том о сём, шёл дальше. Остановился около Колота. Сразу припомнив кметя, усмехнулся:

— Ну, здравствуй, Колот!

— И тебе челом, княже!

У котла харчевались сразу два десятка кметей и среди них, в отсветах слабого пламени углей, Святослав узнал Лапу, что не могло не заполнить грудь воина гордостью. Князь уселся на свёрнутую попону, отказавшись от предложенной каши.

— Не обижайтесь, други, — молвил, — поснидал уже. Как мыслите, — спросил, — одолеем?

Смутившиеся присутствия князя ратники переглядывались, ожидая, кто ответит первым.

— Так битвы ещё не бывали, — разбойно стрельнув глазами в сторону Святослава, ответил Заяц.

— Одолеем! Как иначе? — твёрдо сказал Колот.

— Много их слишком, говорят, — негромко засомневался кто-то, скрытый мраком. Колот повернулся в его сторону и ответил вперёд князя:

— Я на медведя ходил с ножом, — и слукавил, — одолел и лапы над воротами прибил, с той поры меня Лапой и кличут. Если б струсил, то заломал бы меня медведь.

— Удача не любит трусов, — подтвердил князь, его бритая голова контурно выделялась во тьме. Колот поднялся, бросил на угли соснового лапника. Огонь воспрял, осветив сидящих. Святослав продолжил:

— Победить надо. Там до Царьграда дойдём, возьмём такую добычу, что ходившим к хазарам даже и не снилась.

— Род за убиенного получит ли?

— Получит. Если убитый не струсил в бою.

— Долго до Царьграда?

— А большой он, Царьград этот? Как Ладога или тот, который взяли — Филипп... Филинопль?

Ратные осмелели, начали сыпать вопросами, отходя душой. После ухода князя шутили и балагурили, будто и не было в преддверии большой битвы. Этим и отличалось войско Святослава от войска того же Петра, когда князь запросто мог вот так перемолвить с перепавшими воинами, разговором и шуткой поднять дух и дать тем самым понять, что они на равных и на равных делят меж собою ратную страду. И шли в таком случае умирать не за кого-нибудь, кого в глаза-то едва видели, а за своего, именно своего князя.

Глава 14

Византийская рать начала вываливать за полдень и валила до самого вечера. Святослав расположился с воеводами на площадке, грыжей выступающей из середины горы, у подножия которой начинался русский стан. Сквозь пылевой туман, насколько хватало глаз, по тропам, сквозь рощи, через холмики нескончаемым потоком шли и шли ромейские воины. Сколько их было, тысяч тридцать? Сорок? Может, больше? Икморь, грызя зубами травинку, подумал вслух:

— Не пойдут с наворопа ли?

Ему не ответили. Отсюда, издали, возня войска казалась бестолковым муравьиным мельтешением. Но вот всё явственнее стало видно вырастающие шатры. Святослав оборотил лицо к Станиславу:

— Усиль дозоры, пусть стерегут.

Воевода послушно склонил голову.

Вечером за час до заката принялись расставлять полки. Икморь, как обычно, с боспорскими росами стал на челе. Северских и киевских комонных, объединив в один полк, раскидали по крыльям. Правое крыло выставили чуть вперёд, обнажив обоз. Святослав боялся обхода, а в сторону обоза обязательно должна будет ударить обходная рать. Это как раз и было нужно. Болгарскую конницу Святослав тайно услал в горы — они ушли ночью.