Святослав

Снова затрубили хазарские трубы. Мимо расступившихся конных лучников промчались белые хазары, всесокрушающий "день помощи". Звеня доспехами, тяжелая конница хазар докатилась до линии красных русских щитов и остановилась, будто натолкнувшись на крепостную стену. Задние всадники напирали на передних, а те пятились от колючей изгороди копий. Все смешалось. Белые хазары кружились на месте, не в силах прорвать строй руссов и уже не в состоянии вырваться из схватки. От огромных секир русских богатырей не было спасенья. "День помощи" рассыпался на глазах.

Кучки обезумевших всадников вырывались из сечи, скакали, нахлестывая коней, подальше от страшного русского клина. Царь Иосиф с ужасом понял, что первых двух линий войска у него уже нет, что рассеянную конницу больше не собрать. Для хазарского войска наступал вечер, и Иосиф думал теперь только о том, чтобы продержаться до темноты и укрыться за городскими стенами. Пешая рать "вечера потрясения" должна остановить руссов, остановить во что бы то ни стало!

Но клин русского войска разрезал секироносцами фронт хазарских пешцев неожиданно легко. Началась сеча грудь о грудь, в которой побеждает тот, кто сильнее духом. В тесноте воины отбрасывали бесполезные копья и сражались мечами, топорами, кинжалами. Перешагивая через чужих и своих павших, подскальзываясь на мокрой от крови траве, выкрикивая хриплыми голосами боевые призывы, руссы шли вперед, и царь Иосиф чувствовал, что "вечер потрясения" долго не выстоит. Тогда он решился на последнее, отчаянное средство — послал гонца за Каганом, чтобы равный богам лично воодушевил воинов и устрашил врагов…

Каган выехал из ворот Итиля на белом коне. Чаушиар и кендер-каган несли над ним большой шелковый зонт, чтобы ни один луч солнца не упал на божественное лицо. Многокрасочная, как весенний луг, следовала свита Кагана. Шествие замыкали двадцать пять жен Кагана, каждая на отдельном, богато украшенном верблюде. В свите Кагана было так много нарядных всадников, драгоценности вельмож и оружие телохранителей так ослепительно блестели на солнце, что князю Святославу показалось: на помощь хазарам спешит из города новая отборная рать…

Святослав послал гонца к печенегам, оставленным в засаде у реки, чтобы они задержали эту рать. Печенеги высыпали из зарослей и с воинственными криками устремились наперерез Кагану. Тот остановился.

Позади, равнодушно поглядывая на приближавшихся печенегов, застыла свита, как будто Каган был щитом, способным прикрыть от любых опасностей.

— Каган! Это Каган! — вдруг раздались испуганные вопли. Печенежские всадники, мгновение назад свирепые и неудержимые, бросали в траву оружие и поворачивали коней. Слепая вера во всемогущество Кагана, о котором они столько наслышались от хазар, лишила их воли. Так вот на что надеялся царь Иосиф, призывая Кагана!

А Каган продолжал свое неторопливое шествие, и хазары, увидев его, закричали торжествующе и радостно: "Каган! Каган! Божественный Каган!"

Сразу что-то изменилось на поле битвы. Пешие хазары яростней взмахивали саблями и секирами, теснее смыкали ряды. Конница белых хазар собиралась вместе и выравнивалась, готовясь к атаке. И неизвестно, как бы повернулось дело, если бы отчаянный русский конный лучник, подскакав поближе, не сразил Кагана стрелой.

Взмахнув длинными рукавами, Каган вывалился из седла.

Горестно завыли хазарские воины.

Чаушиар и кендер-каган склонились над своим поверженным повелителем.

Каган лежал на спине, черная стрела с непонятными знаками на древке вонзилась между бровей. Божественный Каган был мертв.

Отчаянные крики разносились над полем. "Горе! Горе! Каган ушел от нас! Закатилось солнце Хазарии!" Рассыпались и обратились в бегство телохранители и слуги Кагана. Высоко вскидывая голенастые ноги, затрусили к городским воротам верблюды гарема. Воины хазарской пешей рати начали поспешно отступать. Их окружала русская и печенежская конница. Поражение хазарского войска было полным. Царь Иосиф с конными арсиями бросился на прорыв и, потеряв в сече большинство своих всадников, с немногими телохранителями ускакал в степь. Ночь, покровительница беглецов, спасла его от погони. Иосиф спешил в Саркел, хазарскую крепость на Дону, чтобы пересидеть беду за ее кирпичными стенами. Спустя несколько недель он погибнет вместе с крепостью…

А русское войско, завершив свой ратный труд, осталось ночевать на поле брани. Запылали огромные костры, в которые ратники Святослава швыряли не дрова, а древки копий — так много их побросали бежавшие хазары.

Звенели, расплескивая рубиновое аланское вино, заздравные чаши. Гремели победные песни. Великой была победа, и велика была радость войска.

Жители Итиля в ужасе смотрели с городской стены на пирующих руссов.