Святославичи

На другой же день во время пира, когда Гита вышла в трапезную отдохнувшая и похорошевшая, одетая в длинное белое платье с золотыми узорами по вороту и на рукавах, с распущенными по плечам густыми каштановыми волосами, с золотой диадемой на челе, Давыд мигом прикусил свой насмешливый язык. Теперь он уже не переставал восхищаться Гитой. Оказывается, под облегающим платьем у нее прекрасно просматриваются и округлые бедра, и тонкая талия, и упругая грудь. Дочь Гарольда даже как будто стала выше ростом!

- Кто бы мог подумать, что Гита за одну ночь подрастет на наших хлебах, - прошептал Давыд Олегу. - А до чего ж она бела, видать, с серебра умывается. Вот повезло Владимиру!

Поскольку в день приезда у утомленной долгим путешествием Гиты не было возможности познакомиться с двоюродными братьями ее жениха, то знакомство произошло перед началом пиршества.

Сначала Вастибальд подвел девушку к Давыду, как к хозяину этого города и этого терема.

Гита смущенно опустила глаза под его пристальным взглядом.

Отвечая на вопросы Давыда о трудностях пути из Дании на Русь, девушка была предельно краткой. Толмач-дан быстро переводил ее слова.

Затем Вастибальд подвел Гиту к Глебу и представил ей его.

Глеб поздоровался с Гитой на плохом английском и осведомился об ее самочувствии.

Гита слегка улыбнулась, отвечая: у нее прекрасное самочувствие!

Потом Гиту познакомили с Олегом, который сказал, что желал бы увидеть ту землю, на которой рождаются столь прелестные девушки.

- Наверно, эта земля стоит того, чтобы сражаться за нее, не щадя себя, - добавил Олег, желая выразить свое восхищение доблестной смертью короля Гарольда.

Когда толмач перевел Гите сказанное, девушка задержала на Олеге свой взгляд, внимательный и задумчивый.

- Я верю, что когда-нибудь смогу навестить мою милую Англию, тогда я возьму тебя с собой, добрый витязь, - ответила Гита Олегу. - Я уверена, моя родина тебе понравится. За нее действительно не жаль отдать и саму жизнь.

Затем начался пир.

«Она далеко не глупа и не наивна, эта бледная девочка с очень серьезными глазами, - думал Олег, сидя за пиршественным столом между Глебом и Давыдом. - Видит Бог, Гита станет Владимиру не только хорошей женой, но и мудрой советчицей».

Спустя несколько дней Глеб с дружиной и вся толпа англо-саксов собрались в дорогу к стольному Киев-граду.

Перед самым отплытием русских ладей во время прощания на берегу Волхова Гита сама подошла к Олегу и через толмача спросила его, приедет ли он к ней на свадьбу.

Олег растерялся, ибо не мог без отцова повеления оставить надолго Ростов.

Его выручил Глеб, который незаметно подтолкнул брата локтем и прошептал:

- Не обижай отказом дочь короля. А я замолвлю за тебя слово перед батюшкой.

- Я с великой радостью приеду к тебе на свадьбу, прекрасная дочь Гарольда, - произнес Олег, прижав руку к груди. - Это большая честь для меня.

Гита с самым серьезным видом выслушала перевод толмача, в следующий миг ее нежное, чуть удлиненное лицо озарилось приветливой улыбкой.

- Вот и замечательно! - воскликнул вездесущий Вастибальд. - В знак нашей вечной дружбы и родства мы смешаем на этой свадьбе ваш хмельной мед и наш пенный эль. Думаю, получится забористая штука!

Вастибальд расхохотался и похлопал Олега по плечу, не в силах скрыть своей симпатии к нему.

* * *

Женитьбой Владимира на дочери английского короля Святослав хотел увенчать все свои успехи, каких он достиг, находясь на киевском столе. Это через Святослава шли переговоры с Елизаветой и ее супругом, датским королем Свеном, сватавшим Гиту за русского князя. Сначала Елизавета просила у Святослава Олега в мужья Гите, узнав, что он недавно овдовел. Однако этому воспротивилась Ода, заявив, что Олег достоин дочери более могущественного правителя. Святослав и сам не горел желанием принимать в свою семью принцессу из невесть какого королевского рода, к тому же лишившегося у себя на родине владений и власти. Поэтому он предложил в мужья Гите старшего из сыновей Всеволода - Владимира. Всеволод не стал возражать, поскольку издавна питал симпатии к англо-саксам: даже самостоятельно изучил английский язык еще задолго до гибели короля Гарольда.

Венчал новобрачных сам митрополит, недавно вернувшийся в Киев из Царьграда.

Ни патриарх, ни император не одобрили ссору Георгия с великим киевским князем, поскольку оба взирали на православную Русь как на свой последний оплот в той нелегкой борьбе, которую вела Византия с сельджуками на востоке и с нормандцами на западе. Император ромеев Михаил Дука[138]до такой степени неуверенно чувствовал себя на троне, что взывал к Святославу о помощи. Император был готов предоставить русским воинам все крепости в Болгарии и на границе с венграми, лишь бы удержать владения Империи по Дунаю.