Святость и соблазн

Тот в ответ только фыркнул. Остин действительно умел готовить, к этому его вынудили жизненные обстоятельства. Но никогда раньше он не превращал это в способ ухаживания за хорошенькими женщинами. Он вообще предпочитал за ними не ухаживать. Так что же изменилось?

Он перевел подозрительный взгляд с брата на Флоренс и только сейчас понял, что та одета. Каким же это образом, если еще вчера она чуть не плакала от невозможности управиться самостоятельно? Нет, Руперт вовсе не ревновал и упорно гнал от себя мысль, что брат, прибывший достаточно рано, помог ей в этом.

— Вижу, вам сегодня значительно лучше, — с усмешкой заметил Руперт, окинув Флоренс многозначительным взглядом с головы до ног.

— Да, лучше. Спасибо, — ответила она резко, словно поняв намек, который ей очень не понравился.

Не обращая внимания на удивленно посмотревшего на него Остина, он взял свою чашку кофе и отправился кормить Барби.

Вернувшись в кухню, Руперт заметил, что по сравнению со вчерашним вечером Флоренс явно изменилась. Может быть, прибавилось уверенности в себе?.. Теперь они с Остином завели умный разговор о книгах.

— О Боже! — внезапно воскликнула она. — Я помню, что читала эту книгу!

Руперт сразу заинтересовался.

— Какую книгу? — Выражение откровенной радости на ее лице невольно заставило его улыбнуться.

Остин перекинул кухонное полотенце, которое использовал для того, чтобы держать сковородку, через плечо и налил себе кофе.

— «Сонаты» Рамона дель Валье-Инклана.

Руперт напряг память, но тщетно.

— О музыке, что ли? — спросил он.

Флоренс снисходительно улыбнулась.

— Нет, о любви, — ответила она. — Это жизнеописание самого удивительного из всех донжуанов на свете — католика, некрасивого и сентиментального.

— А я думал, что все донжуаны одинаковы, — удивленно протянул Руперт. — Красивые и легкомысленные.

— Это потому, что вы наслышаны только о Дон Жуане Мольера, — весело рассмеялась Флоренс. — Впрочем, как и большинство жителей планеты.

Ехидно усмехнувшись, Остин снял сковородку с плиты.

— Вот результат того, что ты читаешь только то, что продается в мягких обложках, — сказал он Руперту.

Прекрасно понимая, что могут значить для Флоренс эти маленькие обрывки воспоминаний, он охотно поддержал разговор.

— Я читаю то, что доставляет мне удовольствие, а иногда и позволяет отвлечься от того, с чем встречаешься на работе.

Внезапно Флоренс подняла голову.

— Но для меня это не было развлечением! — снова воскликнула она. — Я писала реферат, в котором сравнивала образ великого соблазнителя в произведениях разных авторов — Мольера, Макса Фриша и этого самого Валье-Инклана.

— Не слишком похоже на те работы, что мне приходилось писать в школе, — заметил Остин, выжидательно глядя на молодую женщину.

Флоренс нахмурилась, пытаясь проникнуть в глубины своей затуманенной памяти.

— Это потому, что я писала ее… в колледже. — Она обратила все свое внимание на Руперта. — Что бы это могло означать?

— Только то, что вы учились в колледже.

Ее кивок казался не слишком уверенным.

— Как думаете, есть ли шанс выяснить, где именно я училась?

Почти нулевой, подумал Руперт, если учесть огромное количество колледжей в стране, а также то, что пресловутая Флоренс Парето могла явиться всего лишь плодом ее болезненного воображения.

— Они столь же велики, как и шансы обнаружить в городе женщину, за которой еще не ухаживал наш местный донжуан Энтони.

Легок на помине! Раздавшийся звонок в дверь предвещал появление означенного молодого человека. Бросив Руперту полотенце, Остин пошел открывать.

— Я накрою на стол, — объявила Флоренс и, привстав на цыпочки, собралась достать тарелки, но внезапно ощутила на своем бедре теплую руку Руперта.

— Позвольте мне. — Низкий голос, прозвучавший возле самого уха, вызвал чувственные мурашки, пробежавшие по ее телу: в конце концов она была вовсе не каменная.

— Спасибо, — Несмотря ни на что, голос ее прозвучал вполне естественно. — Я сама справлюсь.

Поддерживая стопку тарелок загипсованной рукой, она благополучно донесла ее до стола. В этот момент в кухне появился Энтони. После взаимных представлений Остин объявил, что завтрак готов, и все расселись по местам.

Вкусная еда и добродушное подтрунивание приятелей друг над другом по поводу незнакомых ей людей и обстоятельств доставили Флоренс удовольствие. Впечатление было такое, будто ей к этому не привыкать.

— Так что же вы все-таки помните о себе, Флоренс?

Ее рука, держащая вилку с куском яичницы, замерла на полпути ко рту. Неожиданный вопрос Остина не просто застал ее врасплох, ей послышалось в нем едва скрытое подозрение. Неужели Руперт рассказал брату о ее предположениях относительно своей прошлой жизни?

Улыбка, которую она попыталась изобразить на лице, скорее походила на гримасу боли.

— Интересный вопрос.

Медленно кивнув, Остин поднес чашку с кофе к губам. Однако проницательный взгляд его синих глаз не отрывался от лица Флоренс.

Тяжело вздохнув, Руперт отодвинул тарелку.

— Ты как всегда деликатен, дружище.